Бернард Вербер - Рай на заказ

Я спросил, не боится ли он подхватить болезни, передающиеся половым путем. Он ответил, что бояться нечего, так как у него есть специальный амулет-оберег, сделанный колдуном.

Куасси-Куасси показал мне этот талисман: к его лодыжке была привязана кожаным ремешком небольшая трубочка.

— А... Как бы это сказать... Ты никогда не пробовал презервативы?

— Что?

— Ну, презы?..

— А, ты об этом, — ответил он мне. — Это магия белых, и она действует только для белых. А мы — черные и пользуемся магией для черных, на нас она лучше действует. Колдун говорит, что любой желающий может, конечно, попробовать магию белых и сравнить, но каждый раз при этом усмехается. Это — для тех, кто боится и хочет использовать сразу обе магии. Вообще-то, у нас тут есть один през: кто-то из белых оставил. Его используют те, кому приспичит попробовать магию белых.

— Только один? — удивленно спросил я.

— Да, им все и пользуются. Его каждый раз моют и передают «тому, кто верит в сверхъестественное так же, как белые».

— Значит, ты никогда не использовал презерватив?

— Как же, пробовал, но считаю этот способ очень непрактичным. — Он расхохотался. — Кроме того, в нем ничего не чувствуешь. Да и девчонка тоже не захотела. Она заявила, что не станет продолжать, если у меня на члене будет этот резиновый носок!

Теперь он стал смеяться над найденным сравнением.

— А если ты подцепишь какую-нибудь болезнь и твой амулет на лодыжке не поможет?

— Ну, тогда пойду к колдуну и скажу ему: не работает! И он специально для меня изменит текст заклинания. Там, внутри, магический текст, написанный от руки и скрученный в крошечную трубочку. Иногда его приходится немного конкретизировать, чтобы он заработал.

Я кивнул, но отверг предложение относительно «девушки, печатающей на пишущей машинке».

На следующий день Куасси-Куасси отлучился, чтобы принять участие в охоте на людей-газелей.

Я спросил, о чем идет речь, и профессор Филипп Лебрен объяснил мне, что племя, в чьей деревне мы находились, называет себя людьми-львами. Они охотятся на людей-газелей и едят их.

— Люди-газели — это члены соседнего племени?

— Совершенно верно. И они считают это обычной, естественной охотой, подобно тому как в природе лев охотится на настоящих газелей.

— А что об этом думают люди-газели?

Профессор Лебрен погладил бородку. Издалека доносились птичьи крики.

— Им и в голову не пришло бы просить помощи у Amnesty International [66] «Международная амнистия» ( англ. ) — международная неправительственная правозащитная организация. . Для них вполне нормально быть объектом охоты. Это древняя традиция. Если они попадаются, то жалеют только о том... что не бежали достаточно быстро.

— Ты шутишь?

— На самом деле люди-львы охотятся только для того, чтобы достать добычу для религиозной церемонии. У них сейчас что-то вроде Пасхи, только вместо агнца они едят... человека-газель.

— Но это же... каннибализм!

— Зачем такие громкие слова? Нужно приспособиться к местным взглядам на мир, а не судить их согласно нашей книжной морали. Сам увидишь — когда только оказываешься здесь, многое смущает, но в конце концов начинаешь видеть разницу. У членов нашего племени — у людей-львов — челюсти более квадратной формы, заостренные клыки, маленькие круглые уши и лукавый взгляд исподтишка, как у кошачьих. А у жителей соседней деревни вытянутое лицо, более продолговатые уши, они выглядят более мирно и постоянно жуют какую-то траву, как жвачные животные.

— Послушай, ты отдаешь себе отчет в том, что говоришь?

Профессор Лебрен посмотрел с нашего деревянного балкона на баобабы. Наполеон, его мангуст, бросился в погоню за маленьким грызуном. Оба животных перешли на стремительный галоп, стуча коготками по сухой земле.

— Знаешь, когда живешь так далеко от цивилизации, нельзя рассуждать, как в Париже. Законы здесь устанавливает колдун, он решает все. Ты уже знаешь, как местные обитатели верят в истории о духах, привидениях и колдовстве. Они все свое свободное время посвящают улаживанию дел в этой сфере.

Сверкнула молния, окрестный лес содрогнулся от грома, хлынул ливень.

— С помощью амулетов?

— Да, и талисманов-оберегов. Здесь все связано с магией. Охота на людей-газелей составляет часть местных религиозных верований. Впрочем... вероятно, они поймают не более одной жертвы.

Я тоже вышел на балкон, чтобы полюбоваться на дождь, который барабанил по широким листьям.

— Они действительно станут есть этого человека-газель?

— Они употребят его в пищу не для того, чтобы насытиться. Люди-львы съедят его согласно своему священному ритуалу. Они начинают облаву с большой сетью и кастрюлями для шума. Поймают того, кто бегает медленнее остальных, приведут к себе и убьют в соответствии с древними обычаями. Это великая церемония. Каждому жителю деревни полагается строго определенный кусок тела жертвы. По словам моего боя, наиболее желанная часть — это печень, затем съедают почки, губы, глаза, уши, язык... Мышцы рук или ног отдают собакам.

— Я тебе не верю. Ты смеешься надо мной.

Профессор Лебрен все так же невозмутимо разглядывал горизонт.

— Я никогда не присутствовал на этих церемониях. Белым это запрещено. Но как-то в местной газете я наткнулся на заметку об одном судебном процессе. Женщина жаловалась на то, что не получила куска человека-газели, соответствующего ее положению в племени. В конце статьи — я это хорошо помню! — журналист писал: «Боюсь, что французы отнесутся к нам как к дикарям, потому что мы едим тех, кого они считают людьми. Как сложно объяснить им очевидное! Но мы же знаем, что они едят пищу, которая вызывает у нас такое же отвращение, как наша у них, например лягушек или улиток. Мы не осуждаем их обычаи, пусть и они не осуждают наши!» А вместо вывода было написано: «С колониализмом покончено!»

Ученый пожал плечами, давая понять, что ничего нельзя изменить.

— А они никогда не пытались съесть белых? — спросил я, продолжая разговор.

Наполеон и маленький грызун промчались в другую сторону.

Профессор Лебрен поморщился:

— Кажется, они находят нас то слишком пресными, то горькими на вкус. Мой бой сказал мне, что от белых им становится по-настоящему нехорошо. Так, будто они ели тухлятину.

Несмотря на все услышанное, меня по-прежнему одолевали сомнения.

Ночью я услышал вдалеке отрывистый рокот тамтамов. Я встал, поднял противомоскитную сетку и вышел на балкон нашего дома, расположенного на ветвях огромного дерева. Я различил слабый отблеск пламени, издалека доносилось пение. В этот вечер жители нашей деревни явно что-то праздновали.

Когда на следующий день я спросил Куасси-Куасси, правда ли, что они ели человека-газель, он взглянул на меня с удрученным видом и воскликнул: