Олег Никитин - Стеклянная пыль

…Девятого октября меня впервые подвергли досмотру двое превосходно вооруженных людей. Я подробно изложил им легенду и высказал намерение поступить на службу к герцогу. После серьезной проверки на физическую силу и владение оружием они назвались Бретом и Келдером и привели меня к человеку, сидевшему сбоку на большой, медленно двигавшейся повозке, запряженной тройкой бутей, единственных встреченных мной за последнее время. Рядом с ним на шкуре, завернувшись в меховую накидку, спала симпатичная молодая женщина. Человек был одет в плотный дорожный костюм с серебряными пуговицами и высокие кожаные сапоги, удивительно чистые в такую слякоть. Все это сильно отличалось от экипировки остальных членов „правящего“ клана. Он заставил меня повторить легенду, время от времени расспрашивая о посещенных мной землях, особенно северных. Эпизод, произошедший со мной в предыдущем клане, неожиданно вызвал его смех, после чего он объявил, что я поступаю в непосредственное распоряжение капрала Брета, который, в свою очередь, подчиняется ему, капитану Мартину, начальнику охраны герцога. На время похода мои обязанности будут примерно такими же, как и в моем прежнем клане, однако иногда придется совершать патрулирование вперед и назад вдоль армии, а также участвовать в ограблении деревень.

…Как проводится налет на крестьянское поселение, я узнал буквально на следующий день после поступления на службу к предводителю бунтовщиков. Мартин, располагавший подробной картой, за несколько миль предупредил нас о том, что предстоит основательная вылазка на запад от тракта. В налете участвовало примерно пятьдесят солдат и несколько капралов. Поселок вовсе не подвергается полному опустошению, как я думал вначале. Не встретив серьезного сопротивления, мы увели трех бутей, пущенных впоследствии под нож, и несколько десятков мешков мелкой птицы и хлеба. Размеры „контрибуции“ аккуратно вычислялись помощником Мартина заранее, исходя из расстояния до следующего поселка. Одиннадцать местных молодых людей изъявили желание присоединиться к „армии“, им было устроено короткое испытание на силу и сообразительность, после которого наш отряд увеличился на десять новобранцев. Оставшиеся семьи, скорее всего, будут вынуждены влиться в общий поток — идущие за нами полчища полуголодных людей оставят их без всяких запасов продовольствия и домашней живности.

…Поздним вечером тринадцатого октября я стал невольным свидетелем сцены с участием герцога, его супруги и Мартина. Когда стемнело, наш „клан“ остановился на ночлег, и я пристроился рядом с повозкой. Спустя примерно ползвонка я расслышал голоса, доносящиеся из-за плотной ткани, покрывавшей деревянный каркас, и осторожно пробрался под днищем поближе. Один из голосов принадлежал Мартину, два других — мужской и женский — были мне незнакомы. Скоро я установил, что в беседе участвовали герцог Дункер, его жена леди Ульвия и Мартин».

Я еще раз пробежал глазами последнюю запись и нетерпеливо схватил следующий листок.

«Разговор продолжался около половины звонка и носил напряженный характер. Герцог был пьян и часто отпускал невнятные реплики, Мартин держался дерзко. Герцогиня требовала распустить армию и силами личной гвардии взять штурмом резиденцию Хранителя, Мартин напомнил ей о плане Тана и посоветовал не вмешиваться не в свое дело. Резкие смены темы, ссылки на неизвестные мне детали и события сильно затруднили восприятие фактов, но некоторые из них я выделил четко: Мартин является организатором сопротивления севера и подчиняется Тану; небольшая, проверенная часть „войска“ остановится в районе Ристалища, в казармах, и будет ожидать сигнала к штурму дворца, остальные после грабежей направятся на юг; герцог практически не участвует в заговоре и много пьет; леди Ульвия родилась где-то на востоке страны и приехала в Северное герцогство около двадцати лет назад, честолюбива и не скрывает желания стать супругой правителя, хотя осознает малую вероятность такого поворота событий.

Ближе к предполагаемому концу беседы я рискнул перебраться к пологу, скрывавшему внутренности повозки, и проковырял в нем ножом небольшую дырочку, позволившую мне увидеть предводителей восстания. Герцог развалился на шкурах и с трудом пытался поддержать разговор, Мартин выглядел самоуверенно, как обычно, леди Ульвия оказалась женщиной под пятьдесят, не по-дорожному облаченная в синий бархатный костюм — расклешенные от колен брюки и длинный широкий жакет. Особенно необычно выглядела маленькая диадема, замысловато вплетенная в ее пышные, с проседью волосы. Обращаю ваше внимание на то, что эта женщина не упоминалась в инструкции и ее имя и лицо мне незнакомы».

Я выглянул в окно и подумал, что чтение неразборчивых каракулей отняло у меня много времени. Знакомство с оставшимся листом дало мне сухое профессиональное перечисление примет леди Ульвии, но и без них я был почти уверен в том, что это моя мать, пропавшая на севере два десятилетия назад. Что побудило ее к такому поступку, я вряд ли смог бы узнать, не спросив ее — прошло слишком много времени, и возможных свидетелей бегства уже было не найти.

На всякий случай я оделся не слишком притязательно, но в то же время плотно, и решительно покинул теплую комнату.

Матильда благодарно заржала, когда я вывел ее из стойла, и даже установка седла не смогла обескуражить ее.

— Я же обещал! — недовольно пресек я попытки лошади лизнуть меня в щеку и, вскарабкавшись на нее, схватил поводья и затрусил к воротам. Решение оседлать Матильду на самом деле вовсе не было целиком актом доброй воли: все-таки ехать ночью без запасного колеса рискованно. Кроме того, я надеялся на прогресс в своих поисках и хотел иметь универсальное средство передвижения, способное двигаться по бездорожью.

Как выяснилось, Кашоны снимали одноэтажную пристройку к особняку своего герцога. Основное здание было погружено во тьму, но одно из окон флигеля слабо светилось. Без труда проникнув за ограду на неохраняемую территорию, я завел лошадь за угол и наказал молчать, после чего поднялся на низкое крыльцо и уверенно постучал в дощатую дверь.

Мне открыла неопрятная девица лет двадцати, в засаленном переднике и с грязными от сажи руками. Она недоуменно воззрилась на меня и отступила, когда я без лишних слов переступил порог.

— Мэгис, кого там нелегкая принесла? — раздался из глубин полутемного помещения резкий голос Павы.

— Герцог Бернард Холдейн! — ответил я и отодвинул портьеру. Заметно располневшая супруга баронета сидела в кресле у тлеющего камина.

— Ах, Берни! — восторженно воскликнула она и встала. — Как хорошо, что ты нашел время навестить меня. Мэгис! — крикнула она в направлении кухни, куда удалилась девица.