Михаил Харитонов - Успех (сборник)

Ах, какой чудный салатик. И, действительно, постненький. Что? Ну вот видите, я же кушаю… Нет, нет, что вы! Вы, наверное, думаете, что мы… Хе-хе-хе. Отнюдь нет, милейший Виталий Аркадьевич, отнюдь нет! Есть, есть и у нас свои маленькие радости. Вот, к примеру, салатик… или, скажем, рюмочка хорошего винца… Пост? Можно, хотя и не во всякий день. Однако нам-то в любом случае полагается послабленьице, как бы по немощи телесной… Вот сейчас и попрошу. Милочка, мне, пожалуйста, красненького… вот этого, пожалуйста, хе-хе-хе… Как так нету Петрю? В книжечке вашей есть, а по-настоящему — нету? Да, Петрю восемьдесят девятого. Очень люблю этот год. И вы хотите сказать, что — нету? А вы шепните на ушко Рафаэлу Аршаковичу, что, дескать, специальный посетитель требует красненького… Да-да, вот так и скажите, он поймёт.

Что-что? Э, батенька, а вот это всё теперь совсем не действует. Это и раньше не очень-то способствовало, ну а сейчас так и вовсе… Теоретически, конечно, оно можно… попробовать. Поселиться, хе-хе-хе, в келейке, рядом со старцем каким-нибудь… этаким Зосимою, да? Ну, вольному воля, попробуйте. А когда проснётесь с симпатичным таким засосом на шейке, попробуйте, скажем, к буддистам съездить… Так и будете ездить, пока не… Ну вы сами понимаете, да.

А, вот и красненькое! Дайте-ка мне пробку… Да, оно самое. Нет, ждать, пока оно продышится, мы не будем… а перелейте-ка нам это чудо в графинчик. Это, девушка, делается над пламенем свечи… Да-да-да, очень правильно. Вино, знаете ли, любит женские ручки, я всегда это говорил… Вот хорошо. Подождём немножко, а я пока салатик поковыряю…

Да, и мальчика своего всё-таки отошлите. Он тут стоит, слушает, а у нас тут разговор серьёзный, ага?

Вот теперь можно пить. Желаете ли, Виталий Аркадьевич, я вам плесну? Нет? А что это там у вас в бокальчике? Никак, Шеваль-Блан? Ах, ах, ах. Да вы, Виталий Аркадьевич, у нас гурман старой закалки. Я вот лично вас очень хорошо понимаю. Представьте себе, люди совершенно разучились есть! Помню, в Малом Ярославце… Эх, были времена!

Вы пока думайте, думайте. А я себе ещё чего-нибудь закажу. Милочка! Мне, пожалуйста, ещё вот этого… да-да, именно. Но только без соуса. Знаем мы ваши соуса, там наверняка сметанка какая-нибудь, а я, знаете ли, не хочу скоромиться. Мелкий грешок, а неприятно. Отец Григорий, мой духовник, он так говорит: мелкий грешок — как блошка: сидит и кусает, сидит и кусает… Что-что? Да, тоже из наших. У нас, кстати, в главном офисе своя церковка, совершенно чудесная. Конечно, никаких тебе крестов, икон — в общем, без всякой символики. Простота, строгость. Но при этом никакого тебе протестантского духа. Входишь и чувствуешь — ты не где-нибудь, а в Храме Божьем. Это, доложу я вам, дорогого стоит.

Что насчёт символики? Да как вам сказать… По работе это не то чтобы мешает, как и прочие штучки… но неприятно. Да, неприятно. Почему — это долго объяснять, всё равно не поймёте. К тому же тут всё очень индивидуально. Я вот, например, хуже всего переношу чеснок. Причём, что любопытно, ежели соус из него какой-нибудь — это нормально совершенно, даже люблю. Но вот в головках — очень неприятно. До болезненности. Но ведь у нас как: ежели кому невмочь, ему товарищи помогут. Работа есть работа, и она будет, сами понимаете, сделана. Не за страх, а за совесть, ага.

Как они хорошо всё-таки тут готовят. Надо будет Рафаэлу Аршаковичу — это, если вы не знаете, шеф здешний — передать сугубый комплимент. Милочка! Рафаэлу Аршаковичу передайте, что специальный посетитель никаких претензий не имеет и очень всем доволен. А то старик небось волнуется, хе-хе-хе… Так чтобы не волновался. И ты тоже, милочка, тоже не волнуйся. Всё у вас будет хорошо. Верьте моему слову, у меня интуиция — у-у-у!

Да, интуиция. Вот смотрю я на вас, Виталий Аркадьевич, и вот что думаю. Что ни говори, а вы, Виталий Аркадьевич, настоящий делец. Сейчас говорят — «бизнесмен», ну а мне старое слово нравится. Делец. Хорошо звучит, правда? Это я с восхищением говорю, а не с укоризной. Делец! Это ж как надо чтобы были мозги устроены! Я всегда в таких случаях говорю: настоящий делец — он всегда видит для себя какие-то новые возможности. Даже если стоит на ящике с петлёй на шее — он до последнего будет думать, что ему эта ситуация даёт, а не только что ему страшно и ужасно… Вот вы, к примеру. Не так уж долго беседуем, а вы уже и заинтересовались, уже обдумываете всякие варианты. Так вы не стесняйтесь, я вам всё расскажу, если что. Впрочем, какие-то основные вещи вы уже знаете, так что не выбирайте выражения, а говорите прямо. Называйте, так сказать, вещи своими именами.

Ну что вы, совершенно не против! Хоть горшком назови, только в печь не сажай. Хе-хе-хе… Мы сами, правда, это слово не используем. Не то чтобы не любим, а именно что не используем. Да, из-за этого тоже. И вообще, «вампир» — это как-то глупо звучит, вы не находите? Тем более, это современное кино ужасное про вампиров… Терпеть не могу. Нет, пока я был живой, я очень кино любил. Тогда это была, в некотором смысле, новинка. И, кстати, очень я любил кино отечественное. Вы знаете ли Веру Холодную? О, вот это была великая актриса! В России была своя, можно сказать, школа, да. А сейчас, увы, не смотрю… Насилие, убийство, кровь опять же на экране. Меня от этого, извините за такое выражение, тошнит. Да-да, тошнит.

О господи, ну конечно же нет! Никакой кровью мы не питаемся. Мы же не кровососы какие-нибудь. Я вам больше скажу: живая кровь для нас — ядовита. Да-да, ядовита самым натуральным образом. После каждого поцелуя лечится приходится. Вот, представьте себе, я вас поцелую, а мне же потом сутки в земле лежать, в себя приходить. И если мы кого и целуем, так исключительно по рабочей надобности, по прямому указанию начальства… Вот так-то. А вы — «кровососы». Ну хорошо, не говорили, а подумали. Всё равно ведь неприятно, да.

Почему? Так было задумано. Наша служба и опасна и трудна, и на первый взгляд как будто не видна — это вот точно про нас. Ну и сами посудите — что было бы, если б нам это самое… кровососание… доставляло нам какое-нибудь, прости Господи, удовольствие? Это ж что получилось бы? Всякий, э-э-э, вампир, чуть начальство отвернётся, набрасывался бы на невинных людей, и ну из них кровь сосать? Кошмар это был бы, сущий кошмар. Поэтому Великие, когда нас создавали, озаботились о том, чтобы это занятие было бы для нас по возможности неприятным. Так что насчёт удовлетворения — моральное, только моральное, никакое иначе. Чувство, так сказать, выполненного долга.

Да, разумеется, долга. Мы, вампиры, существа служебные, как и прочая нежить. А какая у нас служба, это вы, кажется, и сами сообразить можете.

Ну, можно сказать и так. Вообще-то, конечно, «тайная полиция» — это не совсем точно. Хотя… да ладно, не будем придираться к частностям, смысл получается тот же, а насчёт различий — это долгий разговор получится.