Наталья Деева - Хирург

Она играла на своём неизменном месте, прислонившись спиной к яблоне. Усевшись на покрывало, похожее на ковёр-самолёт, Алекс откупорил бутылку, разлил вино по пластиковым стаканчикам. Дождавшись, когда Лера закончит, протянул ей стакан:

— Давай за удачную дорогу. Ты ведь сегодня тоже уезжаешь?

— Уезжаю, но я в Инкермане живу, тут недалеко, — она выпила залпом и снова заиграла.

На остановку пошли все вместе. Почти сразу подъехал полупустой "Икарус", распахнул двери. Алёна решила провожать любимого до вокзала, нимфа махнула ручкой и исчезла в салоне за спинами.

И опять это чувство утраты. Как будто они — перелётные птицы, а он — оседлая, глядящая вослед улетающей стае. Надо как-то дальше жить, хотя непонятно, зачем. Вернувшись домой, он залёг спать.

В дверь постучали. Он продрал глаза: за окном темнело. Кто это? Щёлкнул замком: Алёна.

— Ой! Я тебя разбудила? Извини.

— Да. Совсем опухший?

— Все мы такие. Слушай, давай ночью на море пойдём? А то с этими алкоголиками так и не получилось. Встретила знакомую, она говорит, вовсю планктон светится. Купался когда-нибудь в светящемся море?

— Как-то не приходилось, — ответил Алекс равнодушно. — Только в кино видел.

— О, я тебе завидую! Слушай, помоги мне воду в ёмкость набрать, а то напор большой, и шланг постоянно срывает.

Напор, и правда, был бешеным. Пришлось прикручивать шланг к трубе проволокой, но даже это не помогло, и Алекс держал его, орошаемый вырывающимися из-под рук фонтанчиками. Алёна говорила, что воду дают по четвергам и вторникам, остальное время ее приходится брать из ёмкости, так что действо, которое они совершали, было жизненно необходимым.

Когда появились первые звёзды и уже решено было идти на море, Алёне позвонил муж то ли из Нигерии, то ли из Намибии, и она уединилась наверху.

Освободилась она через полчаса и сказала без воодушевления:

— Ну что, пошли?

— Идём, — Алекс положил в пакет недопитое вино.

Асоциальный элемент

Память возвращалась кусками. Серебристый "Мерседес". Бычара на больничном ложе. Девушка с душой настолько же безобразной, насколько красива она сама. Струйка крови, бегущая на белый топ. Тело, выгибающееся дугой от судорог. Вот бы это был просто сон! Ольга думала, что, когда бычара умрёт, она будет отмщена, сейчас же мучилась чувством вины. Да, брюнетка — стерва, но она защищала своего мужчину, как могла. Разве это достойно смерти? В момент ярости Ольга была уверена, что да, достойна! Она хотела их уничтожить…

И они умерли.

В памяти мелькнула красная косынка. Толпа, собравшаяся вокруг скорой… Неужели и та женщина тоже мертва? По её вине.

Капли крови на подушке. Испуг в глазах соседки по палате. Уже тогда Ольга могла лишить жизни, лишь пожелав, но была слаба. А сейчас…

Она зажмурилась. Хотя бы это был сон, страшный сон. Вот бы проснуться — и ничего этого нет, и руки чисты, нет на них крови.

— Оленька, как ты?

…Эдуард. В голосе — усталость, смотрит настороженно. Обстановка незнакомая: диван, шкаф, стол…

— Где я? — прошептала она.

— В нейрохирургии, в ординаторской. У тебя вчера был приступ мигрени, я побоялся ехать домой.

— Который час?

— Раннее утро.

Это что же, он всю ночь провёл здесь, возле постели?

— Как ты себя чувствуешь?

— Голова ватная, а так — нормально. Нужно было ехать домой, — она замолчала, собралась с силами. — Вчера… ты узнал?

Молчит. Наверное, решает, как это преподнести.

— Они мертвы, да?

— Да.

— Господи, — Ольга ткнулась в подушку.

Между ними как будто выросла стена. Эдуард старался держаться приветливо, но что-то недоговаривал.

— Помнишь основное правило: не убей человека, даже обороняясь, иначе…

— Ты думал, что я умру из-за них? Я ведь могу. И поделом! Хочу заснуть. Сделай мне укольчик, как вчера…

— Это был наркотик. И это не поможет.

Стена всё выше, всё крепче раствор связывает кирпичики, ещё немного, и… Нет! Ольга вскочила с дивана, прижалась к Эду и прошептала:

— Я психичка ненормальная… Я не специально. Оно как-то само. Правда. Не веришь?

— Верю, Оленька. Верю, — он обнял её, погладил по волосам.

Ольга обмерла, провела щекой по его щеке… такое щемящее чувство — боль на границе с экстазом… и, повинуясь порыву, коснулась губами его губ. Если терять, то всё сразу. Сейчас.

Он ответил.

Неописуемая легкость полёта. И сердце колотится — тик-так, тик-так. Как же здорово! Несмотря на то, что небо затянуто дымом пожарищ. Горит город. В городе чума, на улицах — трупы. Может быть, она тоже заражена. Смерть, как личинка, отложенная в яйцо, растёт внутри. Но ей всё равно. Страх обезболен счастьем.

Отстранившись, она отошла к окну, посмотрела на светлеющий горизонт, на Эдуарда, и проговорила:

— Со мной всё будет хорошо. Знаешь, почему?

Он промолчал, подошел сзади, положил руки на плечи.

— Потому что теперь я слишком хочу жить. Поехали домой?

— Нет. Побудь здесь до вечера. Мне так спокойнее.

— Ты всю ночь не спал? — Ольга сжала его руку.

— Мелочи. Ты будь тут, никуда не уходи, а мне нужно… к одному человеку.

— К кому?

В ответ — молчание. Они уселись на диван, обнялись, и сидели, пока на стене не заплясали солнечные зайчики. Эдуард посмотрел на часы.

— Я не хочу, чтобы ты уходил. Я… боюсь очень — за тебя.

— Теперь нам некого бояться. Просто делай, как я говорю, и всё будет хорошо.

Ольга хотела ему верить, но не могла. Стоило закрыть глаза, и появлялось небо, затянутое дымом.

— Не уходи, — заскулила она.

— Я вернусь примерно через час, — он развернул Ольгу, приподнял её голову за подбородок и сказал. — Знай одно: я никогда тебя не предам. Веришь?

Она кивнула и отступила. К чему он это сказал и откуда такой фатализм, она не понимала. Одно знала наверняка: это именно то, что хотелось услышать. Когда за ним захлопнулась дверь, Ольга выглянула в окно: вот он закуривает, нервно оглядывается, садится в машину…

Всё будет в порядке. Дотронувшись до своих губ, она улыбнулась.

Хирург

Вика согласилась встретиться в девять. Это значит, не надо целый день теряться в догадках. Час-полтора, и всё решится. Только не хотелось ему этого. Хотелось стереть вчерашний день из памяти, и чтобы всё оставалось, как есть.

На месте Вики ещё не было. Оно и неудивительно: до встречи целых двадцать минут. Хирург прошёлся вдоль рынка. Большинство магазинов ещё не открылось. Торговцы только-только начали выкладывать товар на лотки. Чтобы хоть как-то убить время, он купил и тут же выпил кофе, закурил. От сигарет во рту горчило.

Как странно: чужак мёртв, но тревога всё нарастает. Наверное, так же неуютно человеку с подозрением на СПИД, который сдал кровь и ждёт под дверью.

Вот и Вика. Тоже раньше пришла, любуется своим отражением в витринах. Загорела, вроде как повзрослела. Сарафан надела до пят. Хирург помахал ей и зашагал навстречу. Остановилась, смотрит настороженно.