Юрий Шпаков - Кратер Циолковский

— Я думаю, что Соколов даже рад происшествию, — говорил Костров. — Эта прогулка будет хорошим испытанием новой машине. Ведь как бы ни были точны расчеты, а проверить их на деле нужно...

На сферическом экране скользили рваные тени, тянулись однообразные нагромождения скал. Иногда на несколько минут возникала оплошная чернота — лунолет проносился над гигантской пропастью, дно которой терялось во мраке.

— На своих двоих тут, пожалуй, не проберешься, — заметил Сергей.

— Можно, — сказал Васюченко. — Левее есть приличная дорога. По самому краю плато. Мы проезжали недавно. В гости к американцам ездили.

— Ну и как они вас встретили?

— Хорошо встретили. Как и положено. С полным уважением.

— Не косились?

— Да нет, ребята вроде неплохие. Спесь-то с них давно уже сбили...

Костров засмеялся.

— Ты что? — удивился Васюченко.

— Вспомнил одну любопытную вещь. Недавно читал я в старинном американском журнале статейку, написанную еще до нашего первого спутника. Автор этак безаппеляционно заявлял, что владеть Луной может только то государство, представители которого первыми на нее высадятся. А все остальные должны будут выпрашивать визы на полеты. Помнится, в статье даже предлагалось послать к Луне ракету с американским флагом это, дескать, будет означать, что Соединенные Штаты уже присоединили к себе сразу всю лунную территорию. А в заключение автор решительно требовал принятия законопроекта, в котором были бы закреплены все эти положения.

— Жаль, что не приняли такой закон.

— Может, и приняли бы, да спутник наш помешал. А после Второй космической ракеты заговорили совсем иначе...

— Чудаки, — улыбнулся Васюченко. — Луна большая, всем места хватит. И действительно, живем здесь в мире и дружбе. Мирное сосуществование — это, брат, чудесная штука!

— Вот мы и прибыли, — сказал Костров. — «Эвдокс».

Он взялся за ручное управление. Лунолет повис в пустоте, мелко вибрируя корпусом.

— Интересно, где Шаффер? — внутри или снаружи, — размышлял Сергей. — Скорее всего, сидит в тоннеле. Как думаешь?

— Конечно, там. Он же работал на большом передатчике.

— Меня вот что смущает. Посадочная площадка у станции больно маленькая. К тому же на ней его вездеход — видишь?

— Ничего, сядем.

— И скала у входа мне не нравится. Сядем — как раз над машиной окажется. А другого места я не вижу...

— Может быть, там опустимся? — указал Васюченко на ровное плато сбоку.

— А потом полкилометра будем прыгать по скалам? Не забудь — Шаффер ранен. Ладно, опускаюсь...

— Вот задача ученым, — заметил Васюченко. — Так расположить двигатели, чтобы можно было остановить машину... чуть не сказал «в воздухе», а самим спускаться, как с вертолета. Здорово было бы, верно? А сейчас из-за этого ядерного огня носа отсюда не высунешь...

Через несколько минут лунолет опустился в пяти шагах от входа в тоннель, где размещалась аппаратура автоматической станции.

Кострову как-то рассказывали, что при выборе места для этой станции было немало споров. Многие американские ученые возражали против предложенного разведчиками места из-за неудобных подходов к нему. Но все решила небольшая пещера в скале. В ней и было смонтировано оборудование. Снаружи остались только чаши локаторов и передающие антенны. Как и остальные четыре американские автоматические станции, «Эвдокс» круглые сутки посылала в пространство сигналы, передавала собранные данные.

Костров поднялся по узкой лестнице к входу в тоннель, который был расположен на высоте пяти метров. Васюченко карабкался следом. Кибернетическое устройство гостеприимно распахнуло перед ними двери шлюза. Через несколько минут камера наполнилась воздухом, и они шагнули в глубину тоннеля.

Станция состояла из трех герметических отсеков, заполненных аппаратурой. Внутри была создана микроатмосфера, и система солнечных батарей и аккумуляторов поддерживала постоянную температуру.

Шаффер сидел на полу, неудобно вытянув перед собой ногу. Цилиндрический шлем был раскрыт, и голова инженера беспомощно свешивалась набок. Его бледное, одутловатое лицо казалось мертвым.

Костров стремительно приблизился к американцу, осторожно взял его голову гибкими металлическими ладонями. Шаффер приподнял синие веки, но тут же они снова опустились.

— Жив! — обрадованно сказал Сергей, откидывая с лица стекло шлема.

Он раскрыл герметическую сумку с медикаментами, вытащил маленький тюбик, отвернул крышку. Потом осторожно выдавил несколько капель на сухие, бескровные губы американца. И тотчас же тот застонал, открыл глаза.

— Русские? — хриплым шепотом спросил Шаффер, разглядев скафандры гостей.

— Мы услышали ваш сигнал, — сказал Костров по-английски. — Что с вами?

— У меня, кажется, сломана нога. И еще ушиб головы. Проклятье!

— Как это случилось?

— Сам виноват. Оступился на верхней площадке — и головой вниз. Случись такое на Земле... А тут еще дешево отделался.

Шаффер болезненно сморщился, покрутил головой.

— И все это проклятое виски! Нужно мне было выпить перед тем, как поехал...

Костров и Васюченко быстро переглянулись. Странно было им слышать это признание!

— Я едва забрался снова наверх, — рассказывал Шаффер. — И угораздило же наших парней выбрать для станции такое местечко! Эти пять метров отняли у меня пять лет жизни...

— Повреждение устранено? — спросил Васюченко.

— Да, — не сразу ответил американец. — Я уже собирался ехать обратно, когда произошла эта проклятая история.

— Тогда все в порядке. Можно обратно. Вы не возражаете, если мы доставим вас в Луноград?

— Конечно, конечно! Я буду очень рад побывать у русских. У вас, знаю, хорошие врачи. Они меня мигом поставят...

Шаффер не договорил. Внезапно раздался пронзительный, режущий уши свист. Лампы под низким потолком мигнули и погасли. Все трое ничего не успели, еще понять, а у их лиц щелкнули герметизаторы шлемов — сработали автоматические устройства, отключившие скафандры от внешней среды, как бывает в тех случаях, когда вдруг падает окружающее давление.

Темнота держалась всего несколько секунд. Свет, жаркий и слепящий, ринулся в отсек. Но это было не электричество. Прямо в глаза космонавтам били яростные лучи солнца. Там, где только что была гладкая пластикатовая стена, зияло рваное отверстие с вывороченными наружу краями. Разноцветные обрывки проводов беспомощно торчали в разные стороны. Один из них все еще мелко дрожал.

Герметически замкнутого, изолированного отсека больше не существовало. Вместо сухого и теплого, приятно пахнущего озоном воздуха людей окружала пустота, мертвый вакуум Луны.

Значительно позднее выяснилась причина случившегося. Шаффер обманул. Он прибыл, чтобы узнать, почему неожиданно повысилось давление микроатмосферы станции, но так и не успел приступить к работе. Несчастный случай произошел с ним еще до того, как он вошел в отсек.