Майкл Муркок - Черный коридор

На случай аварии или другой экстремальной ситуации была предусмотрена программа досрочного прерывания сна.

Установленные в изголовье каждого бокса приборы контролировали состояние спящих и обеспечивали их относительную жизнедеятельность. Их показания, выведенные на общую индикаторную панель, позволяли судить о состоянии человека, имя которого, дата рождения и время погружения в анабиоз были приведены тут же. Одна из строк индикаторной панели имела обозначение «Сон» — и возле всех контейнеров эта строка светилась ровно и неподвижно.

Проходя мимо боксов, Райн со щемящей нежностью вглядывается в безмятежные лица.

«Джозефина Райн. 9.9.1960. 7.3.2004». Золотистые волосы, нежный овал лица, чуть покатые плечи — образец женственности и обаяния, его жена.

«Руперт Райн. 13.7.1990. 6.3.2004». Старший сын, до боли напоминающий его самого и смуглым лицом, и разворотом худеньких плеч.

«Александр Райн. 25.12.1996. 6.3.2004». Это младший. Его голубые глаза почему-то остались открытыми, и теперь этот вопрошающий взгляд безмерно ранил отцовское сердце. А еще и день рождения…

С трудом сглотнув непрошенные слезы, Райн переходит к следующему контейнеру.

«Сидней Райн. 2.2.1937. 25.12.2003». Старик — о чем свидетельствуют тощие костлявые плечи, морщинистое лицо и белая пластмасса вставных зубов в приоткрытом рту. Его дядя.

«Джон Райн. 15.8.1963. 26.12.2003». Это его брат. В них обоих сейчас более отчетливо прослеживалось фамильное сходство, поскольку Райн сильно похудел и осунулся: овал лица заострился, узловатые плечи стали еще уже, и лишь густые брови не изменились. Немного неприятно было видеть в этом зеленоватом растворе свою копию.

«Изабель Райн. 22.6.1962. 13.2.2004». Это первая жена Джона. На узком бледном лице, обрамленном бесцветными прядями волос, до сих пор сохранилось сердитое выражение, подчеркнутое неприятным оскалом мелких зубов. Райн тут же вспомнил, как она обычно встревала в любое дело, вдалбливая замечания высоким металлическим голосом. Вид молчащей Изабель приятно согрел душу, и Райн не испытал угрызений совести за крамольные мысли.

«Джанет Райн. 10.11.1982. 7.5.2004». Вторая жена Джона. Вот этот выбор брата легко понять — даже теперь ее облик полон очарования. Нежное создание с черными кудрями, она и здесь слегка улыбалась пухлыми губками, словно сонные грезы лишь забавляли ее.

«Фредерик Мастерсон. 4.5.1950. 25.12.2003». Далеко не атлет — впалые щеки, худые плечи. Глубокая морщина между бровями придавала вытянутому лицу выражение озабоченности.

«Трейси Мастерсон. 29.10.1973. 9.10.2003». Жена Фредерика — милая и чуть глуповатая. Это видно с первого взгляда.

«Джеймс Генри. 4.3.1957. 29.10.2003». Мог бы претендовать на роль в фильме ужасов: вполне тянет на рыжеволосого утопленника с выпученными зелеными глазами.

До конца обхода еще два контейнера. Райн останавливается перед двенадцатым.

«Ида Генри. 3.3.1980. 1.2.2004». Худенькая шатенка. Тусклые волосы чуть прикрывают впалые щеки и опущенные уголки скорбного рта.

По существу, здесь спрятаны две жизни: первая жена Джеймса и их будущий ребенок. Что будет с ними, когда придет время — если придет — произвести на свет младенца?

«Фелисити Генри. 3.3.1980. 1.2.2004». Это вторая жена Джеймса Генри, они с Идой двойняшки. У нее, пожалуй, более здоровый вид, чем у сестры. Может быть, оттого, что она не беременна?

Остался тринадцатый контейнер. Пустой. При взгляде на него Райн испытал непреодолимое желание устроиться на его ослепительно белом дне — тогда, в окружении своих спутников, он избавился бы от давящего одиночества.

Преодолев искушение, Райн решительно расправил плечи и направился к выходу. Дверь, лязгнув, захлопнулась за его спиной. Он восстановил комбинацию запорного устройства контейнерного зала и вернулся в главный отсек. Вынув из нагрудного кармана небольшой блокнот, в который занес некоторые данные из показаний на индикаторных табло спящих, Райн ввел их в компьютер и проделал необходимые расчеты.

Эта работа не была вызвана необходимостью: при желании отслеживание за состоянием спящих можно было бы перевести на автоматический режим. Однако считалось, что в этом случае бодрствующая часть экипажа утратит психологический настрой, лишившись необходимости постоянного контроля за беспомощными пассажирами.

Просмотрев распечатку данных, Райн машинально кивнул и присоединил новые сведения к полученным ранее.

Раздавшийся в этот момент писк компьютера заставил Райна посмотреть на экран. Там высветился запрос: «Не введен отчет о состоянии пассажиров».

Мысленно отругав себя за промедление, Райн набрал на клавиатуре компьютера: «Джозефина Райн — состояние нормальное. Руперт Райн — состояние нормальное. Александр Райн — состояние нормальное. Сидней Райн — состояние нормальное. Джон Райн — состояние нормальное. Изабель Райн — состояние нормальное. Джанет Райн — состояние нормальное. Фред Мастерсон — состояние нормальное. Трейси Мастерсон — состояние нормальное. Джеймс Генри — состояние нормальное. Ида Генри — состояние нормальное. Фелисити Генри — состояние нормальное».

Вновь писк и новый запрос на экране: «Где данные о состоянии капитана?»

Усмехнувшись, Райн набрал сообщение: «Капитан страдает от одиночества».

Ответ не заставил себя ждать: «В память заложена программа досуга. Код указан в директории. Если болезненное состояние не исчезнет, вводите ежедневно 1 куб. см. продитола. Превышение дозы опасно. Прекратить прием через 14 суток».

Набрав «конец связи», Райн, пожав плечами, отходит от компьютера.

Теперь наступил заслуженный отдых. Райн вернулся в свою каюту и, не желая садиться на койку, надул легкое красное кресло. Удобно расположившись в нем, он взял пульт дистанционного управления и надавил на кнопку «Выбор». На экране поползли названия всевозможных программ: видеотека корабля предлагала на выбор художественные и научные фильмы, пьесы, музыку — серьезную и танцевальную, встречи с интересными людьми. Некогда Райн предполагал, что со временем займется сельскохозяйственными проблемами, но сейчас он остановил круговорот предложений на старом польском фильме.

На экране появились изображения людей. Они куда-то спешили, болтали, жевали, плакали, смеялись и ссорились. Странная жизнь навсегда утраченного мира…

На глаза Райна навернулись слезы, искажая изображение на экране. Однако сейчас у него часовой перерыв в работе, и нет никого, кто помешал бы ему отдыхать подобным — или любым другим — образом. Никого…

Он изо всех сил старался сосредоточиться на фильме, но в подсознании непрерывно работал телеграфный аппарат, выстукивая имена. «Джозефина Райн — состояние нормальное… Руперт Райн… Александр Райн… Сидней Райн… Джон Райн… Изабель Райн… Джанет Райн… Фред Мастерсон… Джеймс Генри… Ида Генри… Фелисити Генри…»