Олег Гурский - Звездная ветвь прометеев

- Так, разные неприятности житейские, - с фальшивой небрежностью ответила девушка, избегая его взгляда. Валерия покоробило: так неестественно прозвучало это словечко "житейские". На что она намекала?.. На сердечные женские тайны? Ему до этого нет дела!

Он долго лежал, смежив веки. Лина подумала даже, что он заснул. Но едва она пошевелилась, чтобы встать, он глухо вымолвил:

- Не так представлял я все это.

- Что... это? - спросила она, запинаясь.

- Ну, праздник, что ли... Солнце наше... - нехотя пояснил он и добавил: Задерживаю тебя? Ты иди. Наверное, дела...

Ему стало нестерпимо горько, когда Лина словно обрадовалась этим словам и, попрощавшись, торопливо ушла. Липатов окончательно поугрюмел. Отвернулся к стене и лежал весь день, уставясь в одну точку. И опять в провалах кошмарной дремоты виделись бесконечные, мертвые, гулкие пещеры.

Вечером, подкравшись к двери, он выглянул в коридор. Там было пустынно, лишь невдалеке, у окна, стояла женщина в белом. Она обернулась и, подняв руку, словно защищаясь, отшатнулась. Липатов заметил, что ее искаженное лицо мокро от слез. Когда он посмотрел снова, ее уже не было.

Неожиданно для себя он пошел, потом побежал в дальний конец коридора, где за стеклянными дверями был внутренний сад - настоящий уголок зеленого царства. Здесь отдыхали больные, а сейчас царили тишина и полумрак. Упав в кресло, Валерий несколько секунд не двигался, стараясь унять неровно бьющееся сердце. Потом дотянулся до видео, надавил клавишу. И вдруг...

Три портрета - во весь экран. Один - Липатову неизвестный, зато два других... Стахов и он - Юлий! Зачем эта музыка, надрывающая душу? И - черная кайма вокруг?..

Беспощадно-резкий свет рассек сознание. Вскрикнув так, что все, кто ни был тогда в больнице, содрогнулись от этого нечеловеческого стона, Липатов отшвырнул видео и рухнул...

Они стояли посреди Площади звездных кораблей, у подножия величественного Памятника Троим. Лицо Юлия, отлитое из золотистого металла, было строгим и вдохновенным. Слегка подняв голову, он, казалось, глядел ввысь, на далекие созвездия.

- Никто не ожидал, что процесс выйдет из-под контроля планеты, - говорила Лина. - Шар мог взорваться в любую минуту, испепелить Астроград и все базы. Ближе других оказался космолет Стахова. И они пошли. Причалили, открыли аварийный люк...

Валерий, не отрываясь, разглядывал лицо Юлия, бесконечно родного Ю, пытаясь понять мысль, запечатленную в его неподвижном взгляде.

- Стахов вошел первым, - продолжала Лина. - Он передал им чертежи регулирующего блока и просил ждать десять минут: столько можно было продержаться там в обычном скафандре - ведь температура в Шаре быстро повышалась.

Затем последовал пилот. Они щадили молодость Юлия. Но когда установленное время вновь истекло, Юлий приказал автопилоту отчалить и вернуться на планету.

Наконец-то регулирующий блок отозвался! Контроль был восстановлен. Но процесс уже нельзя было повернуть вспять: плазма "воспламенилась". Смотри...

Лина протянула руку навстречу голубоватому светилу, быстро всходившему над прозрачными сводами города.

- Ли... Сильнее всего он мечтал встретить другую, мудрейшую цивилизацию, голос Валерия звучал хрипловато. - Нет, это невозможно, чтобы он стал только плазмой!..

Они тихо пошли ко Дворцу астронавтов. Грани полувоздушных километровых колонн переливались живыми всплесками радуг. Липатов остановился на широкой, играющей синими и золотистыми бликами ступени и, щурясь от теплых голубых лучей их солнца, задумчиво прошептал: "Я возвращаюсь, я прохожу, я вновь прихожу..."

Девушка удивленно и вопросительно посмотрела на него.

- Куда же теперь, Ли?.. - спросил он.

- На Трансплутон. Девчата зовут.

- Слушай-ка, Ли... - нерешительно промолвил он. - Возьми меня с собою! Буду для вас, монтажников, в хозсекторе скафандры латать... Но ты верь, слышишь, - он взял ее ладонь и сильно сжал, - верь, что я еще... воскресну. Для этого, - он взметнул руку к необъятно широкой полосе Млечного Пути. Веришь, а?

Валерий беспокойно заглянул в ее загадочно сиявшие глубокие глаза.