Владимир Гусев - Укус технокрысы

- Я не совсем понимаю, о чем вы. Мы действительно врезались в каналы обмена, пытались подсмотреть, что за информация гуляет в них на сквознячке. Но ничего толкового так и не углядели. Один раз это были массивы чисел, совершенно неидентифицируемые. В другую ночь - практически то же самое. Правда, их мне удалось дешифровать как фрагменты изображений, тоже довольно бессмысленных.

М-да... Не хотелось, а придется.

- Вы мне все-таки покажите... - говорю я с придыханием. Глаза мои начинают лихорадочно блестеть. - Ну, те, где женщины... в натуральном виде...

Алик смотрит на меня брезгливо, как будто я только что высморкался без помощи носового платка.

- Да не было там никаких голых баб. Это мы так, Кольку подразнить... Он к этому делу сильно неравнодушен был. Ну, мы и схохмили. У Василия Федоровича жена в медицинском преподает. Он и притащил учебный видеофильм для акушеров-гинекологов. Мы "джейвисяк" под столом замаскировали, его выход на монитор вывели. Есть тут у нас один такой, как телевизор может работать. А сами, конечно, за Колькой наблюдали. Он только минут через пять понял, что к чему. Две недели потом со мной не разговаривал. И до сих пор ходит, как в воду опущенный. Его уж и подначивать перестали, но все равно... О порнушках теперь и слышать не хочет. Очень этот фильм на него подействовал...

Алик грустно качает годовой.

- В общем, переборщили мы малость. Сколько он раньше похабных анекдотов рассказывал, а теперь ни гу-гу. Говорят, о смысле жизни начал задумываться... Кто ж знал, что он так близко к сердцу примет?

Белобрысый так усиленно переживает случившееся, что я начинаю сомневаться в его искренности. Пока я раздумываю, в какую сторону двигать разговор дальше, мой собеседник, снова сделав глаза оловянными, вдруг добавляет:

- Но если вы очень интересуетесь, я попрошу, и Василий Федорович еще раз принесет этот учебный фильм.

Что, получил? И поделом! Не расслабляйся!

- Вы неправильно меня поняли, - сухо отвечаю я. - Мне нужно посмотреть те фрагменты изображений, которые вы наблюдали. Пусть даже и бессмысленные. Можете их показать?

Алик, пожав плечами, встает со своего скрипучего стула.

- Могу, конечно. Если терминал не отсоединили. Только вряд ли даже вы в них что поймете, - вежливо говорит он, подчеркивая слово "вы" столь жирной чертой, что вся фраза меняет тон на противоположный. Ах ты, мальчишка! Пользуешься моей зависимостью от тебя...

Мы идем в дисплейный класс. Алик включает самый дальний от двери терминал, молча ждет, пока он прогреется. Наконец, быстро пробегает пальцами по клавиатуре. Настолько быстро, что я не успеваю запомнить последовательность. На дисплее высвечивается голубым название программы: "Глазок". Алик нажимает клавишу "ввод", и...

Таких картинок, по-моему, даже Кандинский не рисовал. Унылая косая сетка с разноцветными параллелограммчиками, живущими загадочной, не поддающейся логическому описанию жизнью. Какие-то странные волны, беспорядочные мерцания, потом вдруг - мгновенное повсеместное исчезновение одних оттенков и появление других, из противоположного конца цветовой гаммы...

Алик задумчиво смотрит на экран, потом выводит на него текст программы, вводит в нее прямо с клавиатуры какие-то поправки, и мы снова пытаемся уловить скрытый порядок в хаосе цветовых пятен...

- Не получается... Что-то изменилось... Программа перестала работать. А почему, не пойму...

Ой ли? А может быть, тебе просто не хочется, чтобы она работала? Этого ведь так просто добиться... Одно неверное нажатие клавиши - и вот уже вместо красивых женщин они же, но в стиле "авангард".

- Мы, когда сделали врезку, распечатали фрагмент массива, шпарившего по каналу обмена. Получили набор цифр. Долго смотрели на них, как на новые ворота, а потом я подметил, что одно и то же число повторяется со строгой периодичностью, ложится в распечатке на одну косую линию. Ну, мы предположили, что это что-то вроде строчного импульса, и попробовали построить видеокадры. Получались какие-то изображения. А теперь вот, сами видите, не поймешь что прет...

- А что именно изображалось?

- Ну, домики там... Какое-то подобие города, силуэты людей... Похоже на детские рисунки. Или на картины художников-примитивистов. Хотя нет, у них все-таки полотна посложнее бывают.

- Вы не могли бы припомнить, когда последний раз рассматривали картинки?

- Да уж месяц тому... Если не полтора.

- А сделанные тогда распечатки... не сохранились? Мне бы очень, очень хотелось на них взглянуть!

- Вряд ли. Думаю, уборщица давно уже сдала их в макулатуру.

Кажется, моя назойливость начинает ему надоедать. И все же...

- У меня к вам большая просьба. Это очень важно для меня. Вы не могли бы сейчас вместе со мною сделать еще одну распечатку? По-моему, здесь, киваю я на экран, - по-прежнему идут какие-то изображения. И если заново подобрать строчный и кадровый импульсы...

- Я с огромным удовольствием помог бы вам, но... Во-первых, ничего любопытного в тех картинках не было, а во-вторых, у меня есть плановая работа, и начальник не поймет, если я вместо нее...

Все правильно, Алик. В условиях планового капитализма за просто так делать работу для дяди... А может быть, дело не в смене экономической формации? Сейчас мы это проверим...

- Извините, что так надолго отвлек вас. Премного вам благодарен. Но я хотел бы еще покумекать над этими картинками. Не подскажете, как вызывается программа "Глазок"?

- Очень просто. Как войти в систему, знаете?

- Мне еще днем назначили пароль.

- Вот и отлично. Но во время приступа вход в систему заблокирован...

Я холодно смотрю в его серые невинные глаза. Они снова становятся оловянными.

- ...со всех терминалов, кроме этого, - продолжает Алик после довольно длинной паузы. Ишь ты, шутник! - Он, как дверной глазок, врезан прямо в канал обмена. А чтобы подсмотреть, что в нем делается, нужно набрать пароль для входа в систему и название программы: "Глазок". И вся любовь до копейки.

Ага. Значит, он просто не хочет работать за бесплатно. И правильно делает. Я бы тоже на его месте не стал.

Алик исчезает. Я - почти бегом - приношу из каморки Белобокова свой кейс и, прежде чем прекращается разноцветное мельтешение на дисплее, успеваю переписать на дискеты солидную выборку. Юрику будет над чем поломать голову.

Отключив терминал, я подхожу к окну и старательно разминаю затекшие мышцы. Сквозь шум первых автомобилей пробивается тихий шелест возобновившегося дождя. Через полчаса - конец смены. Ну что, все на сегодня? Или подкатиться к Элли, проверить, так ли уж она неприступна, как представляется на первый взгляд? Может, только представляется? В смысле прикидывается? Сейчас, после бессонной ночи, мне ничего не хочется. Ей, надо полагать, тоже. Но потом... Кажется, никуда нам от этого не уйти. Не зря же она так посмотрела на меня во время чайной церемонии. "И когда вы собираетесь забрасывать в море информации свой "Невод"? А в глазах - совсем другое...