Владимир Гусев - Укус технокрысы

В последнюю фразу гостья вкладывает столько тепла, нежности и даже страсти, что тут же сама понимает: переиграла. Слегка покраснев, она берет под руку свою белокурую ученицу и спешит к выходу. Я плетусь следом.

Если бы мои очаровательные гостьи знали, кого пытаются вовлечь в ряды защитников артегомов, вряд ли их речи были бы так приветливы. Скорее, перед девятиэтажкой, в которой я живу, с утра до вечера не прекращался бы митинг протеста. Ведь я - убийца первого в мире артегома, разумного кибернетического существа, осознавшего свое "я

Дверь захлопывается. Я зачем-то иду на кухню, потом в комнату...

Да, есть за мной такой грех.

Хотя я и по сию пору считаю, что поступил тогда правильно. Жаль только, не остановил эту заразу в самом начале.

Но тогда почему я подписал опросный лист? Зачем? Растаял под ласковыми взглядами двух женщин, ни с одной из которых мне ничего не светило? Да полноте, в мои-то годы...

Парррам, парррам, парррам...

Я так и не отвык от дурной привычки в минуты затруднений барабанить пальцами по чем попало. Теперь вот стою у окна и барабаню по стеклу.

Нет, ну какого хрена я перебежал в ряды защитников этих "чебурашек"? Не понимаю. Не понимаю!

Парррам, парррам, парррам...

Глава 5

Утром я испытываю большое желание завернуть, по дороге в офис, к бывшему кинотеатру "Звездный" и забрать назад свою подпись в опросном листе про референдум. Не потому, что она на что то может повлиять. Уж если своевременное умертвление первого артегома ничего не изменило, чего уж теперь-то кулаками махать? Но из принципа. Ведь подпись означает, по сути, что я признал свою неправоту. Более того, получается, я согласен с тем, что убил тогда, почти двадцать пять лет тому назад, разумное, осознающее себя существо. Но этого никто и никогда не сможет доказать. А я с этим никогда не соглашусь. Во всяком случае, публично. Но подпись в опросном листе, как ни крути, означает отчасти признание вины. И я должен обязательно отозвать ее... но не сегодня. Ровно в десять мне нужно быть в семинарии, а по дороге из офиса еще Мефодю забрать. Похоже, он вполне лоялен по отношению к моему "Крокусу". И тогда есть смысл поручить ему работы по обкомпьютериванию семинарии в целом. Монах с полумонахом всегда договорятся. А я тем временем попробую еще какой-нибудь заказ раздобыть.

В офисе я появляюсь в самом начале десятого. Софьиванна, как всегда, на месте, падре тоже. Ну что же, я вполне успею выпить утреннюю чашечку кофе. И прослушать последние сообщения.

- Никаких сообщений для фирмы "Крокус" за последние сутки не поступало, - вновь огорчает меня Реф.

М-да... Похоже, придется львиную долю прибыли, полученной от заказа семинарии, потратить на рекламу. Иначе моя фирма и вовсе выдохнется - как недопитая бутылка водки, оставленная открытой.

- Павел Андреевич, снимите трубку! - просит Реф.

Тю... Из прошлого века звонят, не иначе. Все бизнесмены давно уже общаются друг с другом через компьютерные сети. И надежнее, и солиднее. Особенно в режиме видео. Да и в режиме псевдовидео говорить с собеседником приятнее, нежели вслепую.

Я снимаю покрытую пылью трубку. Ага, Софьиванна пренебрегает некоторыми из своих обязанностей. Нужно будет...

- Павел, это я, Элли. Элли Пеночкина. Ты меня еще помнишь?

Еще бы не помнить... Этот голос я ни с чьим другим не спутаю. Как она меня тогда отшила: "Столичная штучка!" А потом, восемь лет спустя, плакала у меня на груди. Почему я не воспользовался моментом, не уговорил Элли оставить впавшего в полубессознательное состояние Пеночкина и выйти за меня замуж? Не до личных дел было, вот что. Рушилась карьера, тяготило несправедливое обвинение, да и семья у меня была вполне нормальной, как мне тогда казалось.

- Помню, помню! Ты где сейчас? Если в Москве - встречаемся немедленно!

Ну, не в буквальном, конечно, смысле. В десять я должен быть - и буду! - в семинарии. А вот ближе к вечеру... Но пусть знает: мне она нужна. Парррам, парррам... Да, по-прежнему нужна. Как ни странно.

- Я далеко, не в Москве. Еле-еле тебя отыскала через Гришу Черенкова.

Через Гришу? Ну-ну. А его номер откуда знаешь? Неужели и тут Гриша меня обошел? Не может быть...

- Ты... все еще с Петей?

Ну конечно, не может. Просто Злли позвонила в "Кокос", по месту моей бывшей работы. А в кресле директора теперь - Гриша.

- Да, с Петей. Он окончательно так и не выздоровел. А ты как? Я не стала номер домашнего телефона спрашивать, чтобы жена не подумала чего-нибудь такого...

- Не подумает. Мы разошлись, семнадцать лет назад. Сразу после "Тригона".

В трубке что-то шуршит, потом потрескивает. Конечно, это же не компьютерная сеть.

- Так вот почему ты мне проходу не давал... - говорит, наконец, Элли. - Жаль, что так все получилось.

- Я очень рад, что тебе жаль. Но, может, что-то еще можно исправить?

Конечно, это всего лишь дань мужской вежливости. Я уже далеко не тот, каким был семнадцать лет назад. И ради близости с понравившейся женщиной не собираюсь жертвовать всем, как собирался когда-то. Но и Элли, конечно, уже не та. Интересно, как она сейчас выглядит? Впрочем... Теперь понятно, почему она звонит по телефону, почему, как Гюльчатай, скрывает свое личико.

- Нет, Павел, уже поздно. Поздно...

Тогда чего ты звонишь? Чтобы я еще раз сделал предложение, а ты в очередной раз отказала? Похоже, Элли это доставляет массу удовольствия. Вот, семнадцать лет прошло, а до сих пор помнит минуты испытанного некогда наслаждения. Весьма своеобразного, если не сказать больше.

- Тебе нужна какая-то помощь? Всем, чем могу...

Знай наших. Мы необидчивы и, как всегда, галантны. Не то что твой Пеночкин.

- Я вот почему звоню. С Петей последнее время что-то неладное происходит. Он не снимает эту шапку даже на ночь. И состояние его резко ухудшилось. Я знаю, это все компьютер! Петя работает на нем все дни напролет, и вечера тоже. Один раз я отключила его, но Петя так разозлился... Пригрозил убить, если еще раз сделаю это. Я и подумала: может, ты мог бы как-то помочь? Чтобы и снять с него эту противную шапку, и в то же время... Я очень люблю своего мужа. И боюсь за него. Да и за себя тоже. Со мною что-то неладное начало происходить. Кошмары не только по ночам, но и днем. Еле-еле уговорила его в город съездить, врачу показаться...

Софьиванна, уже дважды заглядывавшая в кабинет, не выдержала и занесла подносик с чашечкой кофе. Без тандема.

- Ой, он идет, - испуганно говорит Элли, прерывая словно специально для моей секретарши-главбухши сделанную паузу. - Я еще позвоню!

Положив трубку, я смотрю на дисплейчик телефона. На нем вместо номера только что звонившего абонента - слово "Озерец" и текущее время, 9:23. Из автомата, значит. Из города Озерец. Так они с Петей никуда оттуда и не уехали...