Роберт Хайнлайн - Между планетами

— Садитесь, — начал Фипс. — Сигарету? Ах да, я забыл. Чем вы занимались в последнее время? Делали что-нибудь?

— Я вообще ничего не делал!

— Очень жаль. Мистер Харви, задумывались ли вы когда-нибудь над тем, как будет выглядеть мир, когда все это кончится?

— Нет, над этим я как-то не задумывался. Если честно, он думал об этом, но все представлялось каким-то зыбким, ему нечего было ответить на этот вопрос. Он представлял себе это так; когда война закончится, он наконец сможет встретиться со своими родителями. Что же касается будущего — ну…

— Каким бы вы хотели видеть мир?

— Ну… я просто не знаю… — Дон задумался. — Полагаю, что я не из тех, кого вы назвали бы политически мыслящими людьми. Для меня неважно, кто будет руководить этим миром, за одним исключением: должна быть свобода. Понимаете, человек должен иметь право делать то, что ему хочется, если он в состоянии сделать это. Его не должны ни принуждать, ни сдерживать.

Фипс кивнул.

— У нас очень похожие взгляды, более, чем вы можете себе представить. Я не пуританин, когда дело касается политической теории. Всякое правительство, которое становится слишком могучим и чересчур преуспевает, являет собой угрозу. Именно таким стало правительство Федерации, хотя все начиналось хорошо. А сейчас это правительство пора поставить на место, чтобы граждане могли иметь определенные свободы. Дон сказал:

— Может быть, у драконов более правильная общественная структура: единственной формой организации является у них семья.

Фипс покачал головой.

— То, что хорошо для драконов, не всегда годится для нас. Семьи тоже могут подавлять, как и правительства. Посмотрите на молодых драконов. Пройдет не менее пяти сотен лет, пока они получат право хотя бы чихнуть без разрешения. Я ведь спросил ваше мнение потому, что и сам не знаю ответа на свой вопрос, хотя изучал историю, когда вас еще не было на свете. Сейчас мы готовы выпустить на свободу такие силы, что никто не сможет сказать, чем это обернется.

Дон очень удивился.

— Но мы уже путешествуем в космосе; я не вижу принципиальной разницы между тем, что мы имеем сейчас, и возможностью путешествовать еще быстрее. А что касается того фокуса, который мы видели, то мне кажется, что это замечательная мысль: взять и накрыть колпаком целый город, чтобы его нельзя было разбомбить сверху.

— Согласен. Но ведь это только начало. Я как-то пытался выписать для себя все возможные применения этого изобретения. Прежде всего, вы очень сильно недооцениваете увеличения скорости перелетов. Что касается других возможностей, то я здесь в полном замешательстве. Я уже достаточно пожилой человек, и мое воображение, так сказать, несколько «заржавело» и нуждается в смазке. Вот хотя бы такое предложение: можно перебрасывать воду отсюда, с Венеры, на Марс. — Он нахмурил лоб. — Более того, мы могли бы даже передвигать планеты.

Дон поднял на него взгляд. Где-то он слышал почти те же слова…

— Ну ладно, оставим это, — продолжал Фипс. — Мне просто хотелось узнать точку зрения молодого человека. Так сказать, свежий взгляд на эти вопросы. Вы могли бы тоже подумать над этим. Люди, работающие в лаборатории, не будут думать о последствиях, они слишком заняты. Иногда эти физики делают чудеса, но никогда не задумываются над тем, что будет дальше. — Он помолчал и добавил: — Сейчас мы переставляем наши часы на новое время, но не знаем, какое будущее готовим себе.

Он замолчал. Дон с облегчением решил, что разговор окончен, и поднялся.

— Нет-нет, не уходите, — сказал Фипс. — У меня есть еще кое-что. Вы уже собрались уходить от нас, не так ли?

Дон остановился и, заикаясь, спросил:

— Почему вы так думаете?

— Я знаю. Однажды утром мы проснемся и увидим, что ваша кровать пуста. А затем мне придется снова вас искать.

Дон успокоился.

— Это Конрад сказал вам? — произнес он с горечью.

— Конрад? Нет. Я вообще сомневаюсь, что доктор замечает что-нибудь крупнее электрона. Нет, просто я не вчера родился. Я обязан разбираться в людях, это моя профессия. Мы повздорили при нашей первой встрече, но, напоминаю, я был ужасно измотан. А теперь вы покидаете нас, и я не могу вас остановить. Я достаточно хорошо знаю драконов и уверен, что Сэр Исаак не позволит мне помешать вам. Он любит вас, как собственное яйцо! Но я просто не могу позволить вам уйти. Причины вы знаете. Предупреждаю, я скорее убью вас, чем отпущу.

Дон наклонился вперед, перенес вес тела на носки.

— И вы считаете, что вам это удастся? — спросил он мягко. Фипс

ухмыльнулся.

— Нет, не считаю. Вот почему мне пришлось придумать другой выход. Вы знаете, что мы сейчас комплектуем команду корабля? Хотите полететь на нем?

Дон раскрыл рот от удивления и замер. К его чести надо сказать, что он никогда всерьез не думал о таком. Он даже мечтать не мог об этом. Фипс продолжал:

— Откровенно говоря, я поступаю так, чтобы отделаться от вас, чтобы как-то вас изолировать и сделать недостижимым для инквизиторов Федерации до тех пор, когда это уже не будет иметь такого значения. Я думаю, это оправдается.

Мы хотим подготовить как можно больше людей для «Маленького Давида» и затем использовать их для команд других кораблей. Но у меня ограниченный выбор. Большинство из нашей группы слишком стары или близоруки, остальные — хилые молодые гении, пригодные только для работы в лабораториях. Вы же молоды, здоровы, у вас очень быстрая реакция — я это знаю, — и кроме того, вы привыкли к космическим полетам с самого раннего детства. Конечно, вы не космонавт, но это не так уж и важно, потому что эти корабли — новинка для всех. Мистер Харви, как вам понравится идея отправиться на Марс и вернуться обратно капитаном Харви, на своем собственном корабле, который будет достаточно могуч, чтобы нанести удар по насекомым Федерации, кишащим вокруг Венеры? Или хотя бы помощником капитана, — сказал Фипс, думая о том, что на корабле, команда которого будет состоять всего из двух человек, Дон вряд ли сможет занять менее значительную должность.

Нравится ли ему эта идея? Она просто великолепна! У Дона даже начал заплетаться язык, когда он попытался утвердительно ответить на этот вопрос — он очень спешил это сделать. Затем почти сразу же его пронзила отрезвляющая мысль. Фипс увидел, как изменилось его лицо.

— В чем дело? — спросил он резко. — Вы испугались?

— Испугался? — на лице Дона отразилось презрение. — Скажете тоже! Я так часто пугался, что уже привык. Беда не в этом.

— А в чем же?

— Все дело в том, что я все еще числюсь в действующей армии. Я не могу, находясь в отпуске, отправиться за сотню миллионов миль. Строго говоря, это будет дезертирство. Меня сперва повесят, а уж потом начнут задавать вопросы.