Роберт Хайнлайн - Шестая колонна

– А что если просто оставить их лежать без сознания?

– Слишком много вы рассуждаете. Для дезорганизации противника нужно, чтобы Принц был жив и продолжал командовать, но лишился всех своих помощников. Это создаст еще большую путаницу, чем если мы просто убьем его, и командование перейдет к следующему по рангу. Вы это прекрасно знаете. За работу!

Включив на полную мощность смертоносное излучение своих посохов, они направили его по очереди на все стены, потолок и пол комнаты. Камень, металл, кирпич, дерево – ничто не могло защитить азиатов от гибельных лучей, распространявшихся на десятки метров. Уилки, стиснув зубы, старательно делал свое дело.

Пять минут спустя они уже рассекали стратосферу, направляясь домой, в Цитадель.

В ту же ночь из Цитадели вылетели еще одиннадцать воздушных машин. В Цинциннати, Чикаго, Далласе, в других крупных городах, от побережья до побережья, они выныривали из тьмы, подавляли сопротивление там. где, его встречали, и высаживали по горсточке молчаливых и решительных людей. Эти люди врывались в дома, минуя лежавших без сознания часовых, и вытаскивали из постелей высших чиновников Империи – губернаторов провинций, командующих войсками, всех. кто олицетворял власть завоевателей. Бесчувственное тело каждого из них доставляли на крышу местного драма Мотаа, где его принимал и уносил внутрь бородатый священник в мантии. А машина уже неслась в следующий город, где все повторялось сначала. Это продолжалось до самого утра.

Как только Ардмор вернулся в Цитадель, в него вцепился Кэлхун.

– Майор Ардмор, – заявил он, откашлявшись. – я ждал вас, чтобы поговорить об очень важном деле.

«Умеет же он выбрать время для разговоров», – подумал Ардмор.

– Да?

– Я полагаю, вы рассчитываете, что приближаются решающие события?

– Да, дело идет к концу.

– Насколько я могу понять, все должно решиться в самое ближайшее время. Я, правда, почти ничего не смог узнать от вашего Томаса: он отказывается держать меня в курсе дела. Мне не совсем ясно, на каком основании он считает себя уполномоченным говорить от вашего имени, когда вы отсутствуете. Но речь сейчас не об этом, – продолжал Кэлхун, с великодушным видом взмахнув рукой. – Я хотел сказать вот что. Позаботились ли вы о том, как организовать управление страной после того, как мы выгоним азиатских завоевателей?

«Куда он клонит?» – подумал Ардмор.

– Да нет, зачем? Конечно, должен быть какой-то переходный период, когда страной будут управлять военные, пока мы не разыщем всех членов правительства, кто остался в живых, и не организуем всеобщие выборы. Думаю, это будет несложно: ведь мы будем действовать через местных священников. Кэлхун высоко поднял брови.

– И вы, мой милый, в самом деле хотите сказать, что всерьез намерены вернуться к этим давно устаревшим формам – выборам и всему прочему?

Ардмор ответил ему непонимающим взглядом.

– А что вы предлагаете?

– Но это же очевидно. Нам представляется уникальная возможность разом покончить со всеми прежними глупостями и ввести подлинно научный образ правления – власть человека, который будет избран за его ум и научную подготовку, а не за умение заигрывать с безграмотной толпой.

– Вы говорите о диктатуре? А где же мне найти такого человека? спросил Ардмор с напускной мягкостью, не предвещавшей ничего хорошего.

Кэлхун не ответил, но весь его самодовольный вид говорил о том, что, по его мнению, долго искать нужного человека не придется.

Ардмор притворился, что не заметил проявленной Кэлхуном готовности служить нации.

– Но дело не в этом, – заявил он, больше не скрывая возмущения. Полковник Кэлхун, мне очень жаль, что приходится напоминать вам о вашем долге, но имейте в виду – мы с вами люди военные. А военные не должны совать нос в политику. Свой офицерский чин мы получили на основании Конституции, и наш единственный долг – служить этой Конституции. Если народ Соединенных Штатов пожелает изменить форму правления, он нам об этом сообщит! А пока – у меня есть свои обязанности, у вас свои, вот и выполняйте их.

Кэлхун, казалось, собирался разразиться речью, но Ардмор оборвал его:

– Это все. Выполняйте приказ, сэр! Кэлхун круто повернулся и пошел прочь. Ардмор вызвал своего начальника разведки.

– Томас, – сказал он, – я поручаю вам самым тщательным образом, но осторожно следить за всеми действиями полковника Кэлхуна.

– Будет сделано, сэр.

– Все воздушные машины вернулись, сэр.

– Хорошо. Сколько всего доставлено?

– Минутку, сэр. На каждую машину пришлось примерно по шесть вылетов, значит, если считать и этот последний м-м-м… девять и два – одиннадцать всего семьдесят один пленный за шестьдесят восемь вылетов.

– Потери есть?

– Только у азиатов, всего?

– Черт возьми, это меня не интересует! У нас!

– У нас потерь нет, майор. Один из наших сломал руку – свалился с лестницы в темноте.

– Ну, это не так страшно. Скоро начнут поступать сообщения с мест о демонстрациях – во всяком случае, с восточного побережья. Сразу дайте мне знать.

– Будет сделано.

– И пришлите ко мне, пожалуйста, ординарца, я скажу ему, чтобы принес таблеток кофеина. Сами тоже примите – день будет нелегкий.

– Хорошая мысль, майор.

И адъютант вышел.

В шестидесяти восьми городах по всей стране полным ходом шла подготовка к демонстрациям, которые составляли второй этап плана дезорганизации по варианту 4.

Священник храма в Оклахома-Сити поручил важную часть работы двум своим местным помощникам – водителю такси Патрику Минковски и оптовому торговцу Джеку В. Смиту. Они были заняты тем, что прилаживали железные кандалы на ноги Голоса Кулака – наместника Паназиатской Империи в Оклахома-Сити.

Обнаженное безжизненное тело паназиата было распростерто на длинном рабочем столе в мастерской, расположенной под храмом.

– Готово, – объявил Минковски. – Без нагрева лучше не заклепать. Но ему и так будет нелегко от этой штуки избавиться. Где там трафарет?

– Вон он, сзади тебя. Капитан Айзекс говорил, что надо потом заварить шов его посохом, только мне кажется, что не стоит возиться. А как-то странно называть священника капитаном Айзексом, правда? Значит, мы теперь уже официально в армии?

– Толком не знаю. Меня одно интересует – как бы покрепче насолить этим плоскомордым обезьянам. Но думаю, что да: раз Айзекс офицер, значит, он имеет право вербовать новобранцев. Послушай, где у него должен быть рисунок – на спине или на животе?

– Давай сделаем с обеих сторон. Странная все-таки это история с армией. Ходишь себе в церковь, а потом раз – и это, оказывается, воинская часть, и тебе велят принести присягу.