Евгения Белякова - Принцесса Зефа

Бог А выпустил из кома остроконечное ухо и прислушался.

– Я его на мостике видел…

– Расстроенный? – с надеждой спросил бог А.

– Еще какой, – успокоил я.

Нам принесли еду. Мне – фиолетовое варево с осколками костей, богу – кулек орехов.

Понюхав варево, я понял, что мне конец. Пахло тухлыми баклажанами,

– Надо что-то делать, – сказал я. – Поможешь?

Бог А зыркнул черными узкими глазами.

– Я личность! – гордо сказал он. – Я не подчиняюсь смертным.

Пришлось грохнуть миску с супом об пол.

– Во славу бога А-а-а-а-а!!! – завыл я. – Гляди – жертва.

Бог обреченно вздохнул.

Каюсь – я не хотел ничего плохого. Я хотел жрать и проверить системы корабля, пока мории не наткнулись на еще кого-нибудь. С первым дело обстояло сложнее, чем со вторым. Желе я есть не мог, подозревая, из чего оно сделано. Проще всего было перепрограммировать автоматические синтезаторы пищи на земную еду, чем я и занялся, как только бог А выпустил меня из камеры, переодев в кожано-металлическую форму. Ближайший синтезатор пищи сподобился накормить меня пресноватыми булочками, но на третьей сломался и принялся плеваться какими-то чернилами. Не приспособлен он был явно.

В технических отсеках "Ромерра" царило запустение. Где-то мигало, где-то молчало, а где-то и вовсе дымило. Я налаживал энергообеспечение, то и дело озираясь по сторонам – занесет еще кого из этих умников… Умники не появлялись. Мории вообще были фаталистами с претензиями на героизм. Подумаешь, тащимся на ноль целых хрен десятых двигателя… зато гордо.

Позже я узнал об одной их легенде, которая отчасти объясняла такой менталитет. Некий средневековый герой сразил одним взмахом палицы полтысячи врагов, побежал радостный домой, споткнулся, свернул шею и помер.

Мории сделали из этой легенды неожиданный вывод: не фига ничего делать. Бегать не фига и врагов сражать тоже не фига. Потому что это явно все хитро взаимосвязано.

Теория "лишнего поступка" называется. Рем просветил.

Я к таким "лишенцам" не относился по понятным причинам, поэтому старательно наладил энергоснабжение корпуса, восстановив защитное поле, и отправился восстанавливать еще и справедливость.

Проще говоря, я пошел к Зефу. Я даже речь придумал – да, я землянин. Я страшен. Проходя через плазменные прутья, я нарезаюсь в лапшу, а потом склеиваюсь обратно. Я настолько страшен, что сразил бессмертного бога А – доказательство валяется в камере. Я даже умею сочинять стихи. Я самоубийца. Я ужасен. Я требую пилотируемый шаттл, запасы энергии, известные мориям карты космоса, информацию с их компьютеров и рулон нормальной туалетной бумаги.

Я тащился по коридорам на подгибающихся от страха ногах. Я стискивал зубы, но шел дальше.

Другого выхода у меня не было, да и бог А предупредил, что больше двух часов изображать труп не намерен – за разбитую тарелку супа-то…

Ночь превратила "Ромерр" в заколдованный замок. За стенами коридоров призрачно постукивало, дневное освещение сменилось бордовым, ниши закрылись полупрозрачной пленкой, за которой виднелись очертания спящих ветвей.

Странно, что эта раса чувствительна к эстетике, при их-то замашках. Но любовь к красивому видна во всем – в наличии на военном крейсере зимнего сада, в древесных арках технических залов, в разложенных на полках красноватых камнях и манере красить волосы в разные цвета…

Я отвлекся и пришел в себя только перед дверью каюты Зефа. Поборов желание постучать и проблеять: "разрешите войти", я приложил ладонь к мембране идентификатора, и он опознал меня – приглашающе пискнул.

Шагнув внутрь, я провалился в темноту, наткнулся на что-то металлическое, что-то повалил и что-то задел.

В ответ в глубине комнаты зажегся алый огонек. Зеф полулежал на полу, прикрытом спальным жестким ковриком, и смотрел на меня в упор.

Его желтые монгольские глаза сузились, загоревшись не хуже фонариков, мышцы на обнаженном гладком торсе напряглись.

Хотите верьте-хотите нет, но при виде него я впал в какую-то бессознанку, перепутав все, что можно и все, что нельзя.

Главное – от едва уловимого запаха ананасов.

– Я землянин, – начал я. – Я убиваю богов. Одного убил. Больше не пробовал, это был мой первый опыт с богами…

Зеф лениво царапнул лежащий рядом с ним хлыст, подцепил его пальцами.

– Если Троп против, я могу его вернуть. Поменять, – пожал я плечами. – Бога на шаттл? Идет?

– Спроси Тропа, – медленно сказал Зеф, поигрывая хлыстом.

– Ага. Ну, тогда я пойду к Тропу.

– В свадебном платье? – насмешливо сказал Зеф, кусая хлыст.

Я мысленно поклялся самолично запихать бога А в троповский ящик и присыпать сверху перцем.

Черный кожаный комбинезон с металлическими вставками и треугольным капюшоном – свадебное платье?

Зеф поднялся, зажег еще несколько алых огоньков и вынул из синтезатора стакан с мутноватым синим напитком.

– На Дельве полтора часа назад началась гражданская война, – сказал он. – Ты настоящий землянин, Принцесса.

– Да просто кто-то не согласился с этим парнем, – пробормотал я, – а у него военный корабль "Звездопад"-класса… Чуть "Ромерр" не разнес…

Зеф приподнял стакан в одобрительном жесте.

– А ко мне зачем пришел?

– Мне еда не понравилась в камере, – выдал я, засовывая руки в карманы комбинезона – от смущения.

– Соскучился по желе?

Да, я сам дурак, но клянусь – я не хотел ничего плохого, а получилось – хуже не придумаешь, потому что Зеф равнодушно уронил стакан, обхватил меня, наклонил тяжелую голову и сказал на ухо:

– Значит, у меня будет лучшая Принцесса, порождение ужасной Земли… Подчинить себе такого монстра может только высокий мужской пол.

Тут я пожалел о том, что дельвинару не удалось втереть мориям идеи равноправия, и понял, что шаттла мне не добиться даже в обмен на связку мертвых богов.

– Будешь моим… инженером? – таким же хриплым шепотом спросил Зеф.

– Платье только сниму, – мрачно сказал я.

Итак, я инженер "Ромерра", Принцесса капитана Зефа и по совместительству ужасное порождение Вселенной. Для починки "Ромерр" пришлось посадить на необитаемой, как нам казалось, планетке… Но это совсем другая история.