Роберт Силверберг - На перепутье

Гораздо позже Олфайри понял, что ради жизни стоит отдать жизнь. Но тогда он больше думал о том, как остаться в живых.

Олфайри был l'umo dat fuoco in bocca — человек с огнем во рту. Рак жег ему горло. Говорил он с помощью механического имитатора, однако опухоль грозила проникнуть в мозг. Еще немного, и Франко Олфайри перестал бы существовать. Поэтому он обратился к помощи Провала.

У него были деньги. Именно они позволили ему войти в дверь, соединяющую миры. Те, кто управлял Провалом, ничего не делали из альтруистических побуждений. Каждый раз на то, чтобы открыть Провал, уходило столько энергии, сколько хватило бы на год довольно большему городу. Но цена не смущала Олфайри. Деньги вряд ли пожалобятся ему, если существа на другом конце Провала не справятся с болезнью.

— Стань на эту пластину, — буркнул механик. — Поставь ноги вдоль красной полосы. Держись за поручень. Вот так. Теперь жди.

Олфайри повиновался. Давно уже к нему не обращались в повелительном тоне, но он простил механику его резкость и терпеливо ждал, крепко сжимая ворсистый чехол поручня, когда придет энергетическая волна.

Олфайри представлял себе, что должно произойти. Он давно оставил инженерную деятельность, чтобы основать промышленную империю, раскинувшуюся от Альп до голубого Средиземноморья, но продолжал интересоваться достижениями науки и техники и гордился тем, что, придя на завод, мог подойти к любому станку и сказать, что делает рабочий.

Франко знал, что энергетическая волна на мгновение создаст особое состояние, которое называется сингулярным. Оно встречается лишь вблизи звезд в последние мгновения их жизни. Коллапсирующая звезда, бывшая сверхновая, создает вокруг себя искривление пространства, туннель в никуда, черную дыру. Сжимаясь, звезда приближается к сфере Шварцшильда, по достижении которой черная дыра поглощает ее. На подходе к критическому диаметру время для умирающей звезды течет гораздо медленнее, но зато ускоряется до бесконечности, когда звезда поймана и заглатывается черной дырой. А если там находится человек? Гравитационные силы непомерной величины сминают его, он превращается в точку с нулевым объемом и бесконечной плотностью, а затем выбрасывается неизвестно куда.

В этой лаборатории не было умирающих звезд. Но за соответствующую цену здесь могли смоделировать нечто подобное. Деньги Олфайри оплачивали искривление пространства и создание крошечного туннеля, достаточного для того, чтобы протолкнуть его туда, где сходятся сопряженные пространства д можно найти лекарства от неизлечимых болезней.

Олфайри ждал, подтянутый, энергичный мужчина пятидесяти лет с редеющими волосами. Он не почувствовал, как пришла волна. Пространство раскрылось, и Франко Олфайри исчез в зияющей бездне.

— Это Пересадочная станция, — сказал гуманоид на вполне сносном итальянском. Олфайри огляделся. Внешне ничего не изменилось. Он стоял на такой же пластине, держась за ворсистый поручень.

Выражение лица гуманоида за прозрачной стеной ничего не говорило Франко. Щель рта внизу, две щелочки глаз повыше, никаких следов носа, лишь зеленоватая гладкая кожа, мощная шея, переходящая в треугольное, без плеч тело с веревкообразпыми конечностями.

— Меня зовут Вуор, — проскрипел гуманоид. Олфайри приходилось иметь дело с инопланетянами, и вид Вуора не испугал его. Правда, Франко не встречался с представителями этой цивилизации.

Тело Олфайри покрывал пот. Языки пламени резали горло. Боль нарастала и нарастала.

— Как скоро я могу получить помощь? — спросил он.

— Что с вами?

— Рак горла. Вы слышите мой голос? Это машина. Гортани уже нет. Опухоль ест меня заживо.

Глаза-щелочки на мгновение закрылись. Щупальца переплелись. Этот жест мог означать симпатию, презрение, отказ.

— Вам известно, что мы вам тут ничем не поможем? У нас всего лишь Пересадочная станция. Мы определяем, что кому нужно и отсылаем дальше.

— Знаю, знаю. Вот и отправьте меня туда, где лечат рак. Мне отпущено не так уж много времени. Я страдаю и еще не готов умереть. На Земле у меня полно работы.

— Что вы делаете, Франко Олфайри?

— Разве мое досье еще не прибыло?

— Оно у нас. Расскажите мне о себе.

Олфайри пожал плечами. Он отпустил поручень, с неудовольствием подумав о том, что Вуор не предложил ему сесть.

— Я руковожу промышленной компанией, вернее, компанией, владеющей контрольными пакетами акций других компаний. Олфайри Эс Эй. Мы делаем все. Строим энергосистемы, утилизируем отходы производства, создаем роботов. Занимаемся преобразованием обширных территорий. В наших производственных отделениях работают сотни тысяч людей. Мы не просто компания, которая делает деньги. Мы… — Олфайри замолчал, осознав, что говорит, как сотрудник рекламного отдела, хотя речь шла о его жизни. — Это большая, важная, приносящая пользу компания. Я основал ее.

— И вы очень богаты. А потому хотите, чтобы мы продляли вашу жизнь. Вам известно, что нам всем вынесен смертный приговор. Для одних он приводится в исполнение раньше, Для других — позже. Хирурги Провала не могут спасти всех. Число страждущих, что взывают о помощи, бесконечно, Олфайри. Скажите мне, почему спасать надо именно вас?

Олфайри охватил гнев. Но он не дал воли эмоциям. — Я — человеческое существо, у меня жена, дети. Недостаточно убедительная причина, а? Я так богат, что могу заплатить за лечение любую цену. Не важно? Разумеется, нет. Хорошо, давайте так. Я — гений. Как Леонардо. Как Эйнштейн. Вам знакомы эти имена? Отлично. Я такой же гений. Я не рисую, не занимаюсь наукой. Я планирую. Я организую. Я создал величайшую корпорацию Европы. Я соединял компании, и вместе они делали то, о чем поодиночке даже не мечтали.

Олфайри вгляделся в зеленоватое лицо инопланетянина.

— Технология, позволившая Земле впервые войти в Провал, разработана моей компанией. Энергетические установки — мои. Я построил их. Я не хвалюсь. Я говорю правду.

— Вы говорите, что на этом вы заработали много денег.

— Нет, черт побери! Я говорю, что создал то, чего не существовало раньше, нечто полезное, важное не только для Земли, но и для других миров, встречающихся здесь. И мой созидательный заряд не иссяк. У меня есть новые идеи. Мне нужно еще десять лет, а у меня не осталось и десяти месяцев. Можете вы взять на себя ответственность, обрекая меня на смерть? Можете вы позволить выбросить все то, что еще есть во мне? Можете?

Звук его механического голоса стих. Олфайри оперся на поручень. Маленькие золотистые глаза в узких щелочках бесстрастно рассматривали его.