Дмитрий Харламов - Сказание о верном друге

Трусливые шакалы стороной обходят лежку рыжих.

Да, сердце у рыжего волка отважное, гордое, не то что у шакалов, жалких прихвостней могучего тигра и злобных серых волков.

Рыжая стая живет в густых камышах, на заболоченном мысочке, между шумливым ручьем и рекой. Здесь ей спокойно: тяжелый тигр не рискнет пробраться к лежке по топкой, неверной трясине. Страшнее нет врагов у рыжей стаи.

Дрожа всем телом на сыром холодном ветру, вожак нетерпеливо заскулил, подавая сигнал собратьям, и пошел вдоль ручья.

Надо искать пищу.

Стая потянулась следом.

Выбрались на твердую почву долины, и вожак перешел на трускую рысцу: так теплее.

Ветер услужливо донес запахи тигра и пищи зверь добыл кабана. Вокруг кружат шакалы, терпеливо ждут остатки от пиршества. Жалкие лодыри и трусы, сами не могут добыть мяса.

Вожак стороной обошел тигра и вдруг увидел старого одноглазого шакала.

Вид у Одноглазого взъерошенный, шерсть на загривке вздыбилась, хвост поджат, с губ падает пена.

Еще бы! В долине новость - в большой норе поселились незнакомые двуногие звери.

Шакал шарахнулся от рыжих волков и поскакал к зарослям, откуда ветер нес запах тигра. Одноглазый искал защиты у могучего зверя. Что-то напугало его.

А случилось вот что...

Ночь напролет рыскал шакал возле большой горы, подкарауливая мышей и крыс. Забрезжил рассвет, когда он почуял незнакомый запах. Этот запах манил Одноглазого, сулил обильную еду и пугал, заставлял прижиматься к земле при каждом шорохе.

Врожденное любопытство толкало вперед, к неизведанному. Врожденная трусость заставляла сторониться незнакомого. Любопытство победило.

Осторожно прокравшись сквозь колючие заросли боярышника, Одноглазый ползком преодолел небольшую поляну, покрытую мягкими стеблями высохшей травы, и залег в мшистых корневищах дряхлой орешины.

Отсюда виднелось черное отверстие громадной норы. Старый шакал знал эту нору.

Однажды он ступил робко ни холодные камни, в темень пещеры, прислушался к ее мертвей тишине. Чуть тянуло сыростью, но съестным не пахло. Воздух чистый, холодный. Можно убираться восвояси.

В этот момент шакал заметил в темноте зеленоватое светящееся пятно - глаз? Кто прячется там?

Звонкий протяжный крик донесся из черной глубины, и сотни голосов подхватили его: уи-ит, уи-ит, уи-ит!

Шерсть Одноглазого встопорщилась, он присел от страха на задних лапах, заскулил и попятился к выходу, а потом стремглав бросился прочь.

И вот он снова у лаза в страшную нору. Но теперь оттуда исходит вкусный теплый запах.

Шакал сделал еще несколько скользящих шагов к цели, и тут из темноты дыры появилось незнакомое существо.

Оно передвигалось на двух ногах. На теле болталась дырявая шкура барана. Ни опасных когтей, ни клыков, ничего угрожающего.

Существо потерло глаза верхними свободными лапами, огляделось по сторонам и увидело шакала, притаившегося за камнем.

Взгляд незнакомца будто прижал Одноглазого к земле. О! Этот недобрый взгляд! В нем нет страха слабого, беззащитного существа, подобного косуле или джейрану, в нем сила и что-то еще, от чего зверю стало не по себе.

Шакал хотел отвести глаза в сторону и не мог. Хотел убежать - лапы не повиновались. Послушное мускулистое тело оцепенело.

Из норы показалось второе существо.

Первый незнакомец указал ему на притаившегося шакала, и тот вдруг топнул ногой и издал презрительный возглас.

Шакал шарахнулся в чащу боярышника, до крови обдирая бока о колючки.

У ручья он перевел дух и полакал воды.

Охота на охотников

Показавшееся над горизонтом солнце еще не прогнало промозглого холода.

Людей было немного, они отчаянно зябли в своих дырявых одеждах.

Тесной кучкой, поминутно оглядываясь по сторонам, медленно тащились охотники по берегу шумливого ручья.

У водопоя остановились, пригляделись к следам оленей, косуль, кабанов. Прошли по тропке к редким колючим зарослям и стали торопливо копать яму палками и осколками камней.

Серые волки держались в отдалении. Они крались за добычей.

Осторожность заставляла их терпеливо, издали, приглядываться к незнакомцам.

Волки неторопливы, добыча редко ускользает от них, даже и более быстроногая, чем эти двуногие медлительные существа. Да и голодные времена еще не наступили.

Вожак - громадный, сильный зверь - качнул хвостом и спокойным уверенным шагом двинулся к кучке копошащихся в земле двуногих.

Остальные волки рассыпались широкой цепью, а старая волчица с частью стаи и сеголетками1 стала обходить людей, отрезая им путь к бегству.

А те продолжали торопливо ковыряться в яме и не чуяли врагов.

Вот сейчас кто-то из двуногих увидит могучего волка, и сердце его дрогнет, и глаза побелеют от ужаса, и он закричит визгливым голосом, от которого замрут на миг его сородичи.

Толкаясь и вопя, побегут они, не разбирая дороги, и отдадут бегу все силы...

Волки будут преследовать их неспешным наметом, спрямляя свой путь, срезая углы.

От этого неотвязного преследования страх затуманит ум бегущих, силы иссякнут, как вода, скатывающаяся с гор после кратковременного ливня.

Тогда они потеряют последнюю способность к сопротивлению.

Наиболее слабые будут отставать и падать...

Вот... вот сейчас увидят...

Первым увидел волков двуногий со шкурой козы на спине. Увидел и вздрогнул, но не закричал и не побежал.

Все пошло совсем не так, как всегда.

Двуногие перестали копать и взялись за острые палки и дубинки.

Из ямы выбрался мохнатый крепыш, нагнулся к земле и вдруг с грозным криком, свирепо оскалившись, сделал резкое движение.

Большой камень просвистел в воздухе и ударил в бок одного из волков, стоявшего рядом с вожаком.

Тот, коротко взвизгнув от боли, повалился и пополз в кусты.

Вожак оглянулся на стаю. Сквозь ярость и жажду крови на самом донышке глаз собратьев увидел он искорки смятения.

Быки тоже не бегут от волков, они становятся в круг и выставляют острые рога. Опасно приближаться к ним. Но эти двуногие достают волков издали: их камни больно ранят за много шагов.

А крепыш снова нагнулся к земле, и опять просвистел в воздухе увесистый камень, упал перед носом вожака, обдал его комками взрытой земли.

Молодые волки забеспокоились, закружили на месте и отступили в заросли.

Вожак неторопливым шагом повернул вслед за ними. Над головой просвистел третий камень. Вожак не дрогнул. Лучше упасть с размозженной головой, чем показаться стае трусливым шакалом.

Люди вскоре закончили рытье ямы, тщательно прикрыли ее сверху камышами и травой.

Настороженной кучкой, оглядываясь по сторонам и обходя заросли, уходили они к своему логову, к большой горе.

Волки подступили к замаскированной яме. Не знакомый им до сих пор запах людей чувствовался тут остро.