Стивен Бакстер - Корабли времени

– Что это?

– Крах экосистемы, – отвечал морлок. – Перед тем как покинуть планету, твои друзья разрушили ее окончательно.

Меня сотрясал пронизывающий холод: словно все тепло из этого мира ушло через какую-то трещину. Сначала, после такой жары, это даже освежало, но когда мороз доходит до костей, это уже не радует.

– Мы проходим фазу избыточного насыщения кислородом, – сообщил Нево, – Дома, растения, трава, даже сырая древесина в таком состоянии легко воспламенимы. Но это не надолго. Этот тлишь переход к новому равновесию среды. Пока не совершится переход от нестабильности к равновесию экосистемы.

Температура повысилась – и окружающий воздух задышал прохладой ноября. Я застегнул рубашку и запахнул куртку. У меня в глазах зарябило – это мелькали хлопья снега покрывшего землю. Вскоре вся земная поверхность исчезла под коркой инея и льда, не сменяясь сезонами – мир стал незыблемой зимней пустыней.

Земля менялась на глазах. На западе, севере и юге лежал снег. Лишь на востоке палеоценовое море заметно отступило от берегов – на несколько миль. На берегу лежал тоже лед и выброшенные на берег айсберги. Солнце и бледно-зеленая Луна по-прежнему кружились на небосклоне, а в море посверкивали приближающиеся к берегам айсберги.

Нево съежился в комок, запустив длинные пальцы под мышки, чтобы отогреться. Ноги он тоже поджал под себя, став похожим на пассажира в зале ожидания на занесенном снегом вокзале. Я тронул его плечо – оно было ледяное. Шерсть у него встала дыбом, и сам он нахохлился как птица.

– Ничего, Нево, – пытался я приободрить морлока. – Мы ведь уже проходили через ледниковые периоды и длиннее этого – и выжили. Сейчас за пару секунд мы проносимся через тысячелетие. Так что скоро мы неизбежно перенесемся в лето.

– Ты не понял, – простучал зубами морлок.

– Что?

– Это не ледниковый период. Этот уже другое будущее. Оледенение земли вызвано нарушением экосистемы и механизма ее регуляции. – он закрыл глаза.

– Эй, не спи на морозе! Что такое? Сколько это может продлиться?

Но он не отвечал.

Я уселся в такой же позе снегиря, пытаясь сохранить остатки тепла. Когти холода все глубже проникали, впивались в кожу Землю, и лед нарастал на ней слоями, век за веком, прибывая прямо на глазах, как вода. Небо над головой очистилось, и Солнце снова стало ярким, но уже не согревало – видимо это было связано с какими-то изменениями в атмосфере, которая уже не сохраняла тепло. Земля уже была не приспособлена для проживания человека. Небесный город висел на орбите, по-прежнему сияющий и недостижимый. В небе была жизнь, но на земле ее не было.

Через миллион лет я стал подозревать страшную правду.

– Нево, – обратился я к морлоку, – Но этот же никогда не кончится – этот ледниковый период.

Он отвернулся и что-то пробормотал.

– Что? – склонился я к нему. – Что ты сказал?

Глаза его были закрыты, и он не подавал признаков жизни. То есть, был в полностью бесчувственном состоянии. Видимо, это было нечто спячки – если морлоки к ней способны. Или же просто замерзал.

Тогда я ухватил его и оторвал от скамьи. Я положил его на деревянный настил Машины времени, лег рядом и прижался, пытаясь сохранить тепло. Это было все равно, что лежать с замороженной тушей в лавке мясника, и у меня снова стали всплывать нехорошие мысли о морлоках. Однако я снес и это, преодолел первое чувство отвращения к холоду, надеясь вдохнуть в него жизнь на еще неизвестно какое время – поскольку будущее пока вырисовывалось бесперспективное. Я растирал его, разговаривал с ним, дышал в лицо, отогревая – и наконец-таки он очнулся.

– Расскажи-ка мне подробнее о климатическом дисбалансе, – попросил я, стуча зубами.

– А смысл? – пробормотал он. – Твои друзья из нового человечества погубили нас. Мы обогнали их во времени – но что толку – земля непригодна для жизни.

– Смысл в том, что я должен хотя бы знать, из-за чего погибну.

После настоятельных уговоров морлок наконец сдался. Он рассказал, что земная атмосфера – подвижна. По своей сути. У нее есть всего два стабильных состояния. И ни одно из них не может поддерживать жизнь на Земле. Как только атмосфера перестает колебаться между этими двумя гранями, она становится непригодной для жизни.

– И все же не понимаю. Если атмосфера непригодна для жизни, откуда воздух, которым мы дышим вот уже несколько миллионов лет?

Он поведал мине, что атмосфера эволюционирует под воздействием самой жизни.

– Есть баланс – атмосферных газов, температуры и давления – который идеален для жизни. Так работает жизнь – громадными бессознательными циклами, каждый задействует биллионы слепо работающих организмов по производству тех или иных газов – чтобы поддерживать этот баланс.

Но этот баланс нестабилен. Видишь? Это как карандаш, поставленный на острие – падает от малейшего прикосновения. – Он покрутил головой. Мы, морлоки, выяснили, что вы опасно вмешались в циклы жизнедеятельности, что вы испортили важнейшие механизмы баланса в природе, и что ваше новое поколение Новых людей – этаких космических героев – не восприняло ни одного урока из истории.

– Расскажи мне об этих двух стабильностях, морлок, – похоже, скоро нас ждет одна из них!

В первом из этих летально-стабильных состояний, как поведал Нево, сжигается земная поверхность, атмосфера мутнеет от дыма и испарений и наступает парниковый эффект – нечто подобное произошло на Венере. Солнечная энергия аккумулируется и получается сверхвысокая температура. Поверхность земли обнажается и раскаляется докрасна. И в небе из-за непроницаемого слоя облаков уже не видно ни солнца, ни звезд, ни планет.

– Ну, с этим все понятно, – откликнулся я, пытаясь подавить ледяной холод в крови, в сравнении с этим чертовым морозом это еще удачная перспектива отправиться на тот свет, ну а что же второе состояние стабильности?

Это «Белая Земля».

И, закрыв глаза, уже больше со мной не разговаривал.

Не знаю, сколько мы так лежали, скорчившись на полу в Машине времени, пытаясь сберечь последние градусы тепла. Наверное, мы были последними осколками жизни на этой оледеневшей планете, – не считая, естественно скудного лишайника, цеплявшегося за спины замерзших камней.

Я толкнул Нево, пытаясь вызвать его на разговор.

– Дай мне заснуть, – пробормотал он.

– Еще чего, – отозвался я. – Морлоки не спят.

– А я сплю. Слишком долго находился среди людей.

Заснешь – замерзнешь. Нево. Мне кажется, мы должны остановить машину.

Он не сразу ответил.

– Зачем?

– Мы должны вернуться в палеоцен. Земля мертва – захвачена в клещи беспощадной зимы – так что мы вернемся в прошлое, и, может, что-то исправим.