Зенна Хендерсон - Подкомиссия (Разноцветные корабли)

Она развела руками.

Начали спускаться с холма, у Сирины подкашивались ноги, и Торну пришлось ее поддерживать.

- Ох, Торн, - зашептала она чуть не со слезами, - я ведь не думала, что они пойдут. Думала, меня расстреляют, или арестуют, или...

- Мы не хотим войны. Я же тебе говорил, - пробормотал муж. - Мы готовы ухватиться за соломинку, даже в образе дерзкой особы женского пола, которая врывается на важное заседание и задирает подол! - Мимолетная улыбка сбежала с его лица. - Долго тянется это знакомство?

- Кроха там бывает уже недели две. Я чуть побольше недели.

- Почему ты мне не говорила?

- Я пыталась... два раза. Ты и слышать ничего не хотел. И потом, сам знаешь, как бы ты к этому отнесся. Торн не находил слов: лишь почти уже у подножия холма он спросил:

- Каким образом ты столько всего узнала? Почему ты думаешь, что сумела разобраться...

Сирина подавила истерический смешок:

- Я угощала их яйцами!

И вот все они стоят и смотрят на дыру под оградой.

- Эту лазейку нашел Кроха, - оправдываясь, сказала Сирина. - Я сделала ее пошире, но тут приходится... ползком.

Она легла на песок и, извиваясь ужом, пролезла в отверстие. Съежилась по другую сторону стены, подобрала коленки к подбородку, зажала рот руками и ждет. Долгая минута тишины, потом треск, кряхтенье, и, пластаясь по песку, из-под ограды выползает генерал Уоршем, на полпути застрял, дергается, пытаясь высвободиться. Забавное зрелище, но еще миг, и Сирина смотрит уже с восхищением: хоть он и в пыли, неуклюже поднимается, отряхивает измятую одежду, однако и сейчас в нем чувствуется достоинство и сила, какое счастье, что это он должен говорить от имени землян!

Следом по одному появляются остальные, люди и линженийцы вперемешку, процессию замыкает Торн. Сделав знак молчать, Сирина ведет их к кустам, закрывающим сбоку пруд с золотыми рыбками.

Дуви и Кроха наклонились над бортиком.

- Вот он! - кричит Кроха, перегнулся, едва не падая, показывает пальцем. Вон там, на дне, это мой самый лучший шарик! Достань мне шарик! Твоя мама не рассердится?

Дуви всматривается.

- Шарик пошел в воду.

- Ну да, я же говорю! - нетерпеливо кричит Кроха. - А у тебя закрывается нос, - он прижимает палец к блестящей среди зеленой шерсти черной кнопке, - и уши складываются, - он треплет их указательным пальцем, и Дуви складывает уши гармошкой. - Ух ты! - восторженно вздыхает Кроха. - Вот бы мне так уметь!

- Дуви пошел в воду? - спрашивает Дуви.

- Ага, - кивает Кроха. - Это мой самый лучший шарик. А тебе и купальных трусиков не надо, на тебе шерстка.

Дуви сбросил свою нехитрую одежку, скользнул в пруд. И вынырнул, зажав что-то в кулаке.

- Ух, спасибо!

Кроха протянул руку, Дуви осторожно вложил в нее что-то, Кроха сжал руку. И тотчас взвизгнул, отшвырнул подношение.

- Ты гадкий! - закричал он. - Отдай шарик! Это скользкая противная рыба!

Он нагнулся, затеребил Дуви, потянулся к другой его руке. Короткая схватка, всплеск - оба малыша скатились с берега и скрылись под водой.

У Сирины пресеклось дыхание, она подалась вперед, но тут из воды возникла озабоченная рожица Дуви. Он рывками тащил Кроху, Кроха отчаянно отфыркивался, кашлял; Дуви выволок его на траву. Опустился рядом на корточки, гладит Кроху по спине, то горестно посвистывает носом, то виновато лепечет по-линженийски.

Кроха кашляет, трет глаза кулаками.

- Ой-ой! - Он похлопал ладонями по мокрой насквозь майке. - Мама-то как рассердится. Надел все чистое, и все промокло. Дувик, а где мой шарик?

Дуви поднялся и опять пошел к воде. Кроха двинулся следом и вдруг закричал.

- Ой, Дувик, а где рыбка? Бедная, она без воды умрет. У меня одна рыбка гуппи умерла.

- Рыбка? - переспросил Дуви.

- Ну да. - Кроха показал раскрытую ладонь, он пытливо вглядывался в траву. - Скользкая, маленькая, ты мне дал вместо шарика.

Оба принялись шарить в траве, потом Дуви свистнул, с торжеством выкрикнул:

- Рыбка!

И, подхватив находку в сложенные горсти, бросил ее в пруд.

- Вот! - сказал Кроха. - Теперь она не умрет. Смотри, поплыла!

Дуви снова полез в воду и извлек потерянный мраморный шарик.

- А теперь смотри, - сказал Кроха, - я тебя научу их кидать.

Кусты позади поглощенных игрой мальчуганов раздвинулись, и появилась миссис Рози. Улыбнулась детям и вдруг увидела по другую сторону лужайки молчаливую группу взрослых. Широко раскрыла глаза, изумленно засвистала. Мальчики подняли головы, обернулись.

- Папка! - закричал Кроха. - Ты пришел с нами играть?

Раскинув руки, он помчался к Торну, но лишь на каких-нибудь два шага опередил Дувика - тот, радостно свистя, со всех ног бежал к рослому лиловому линженийцу.

Сирина едва не расхохоталась, так похожи в эту минуту были Торн и линжениец - оба старались по-отечески встретить своих отпрысков и притом сохранить подобающее достоинство.

Миссис Рози нерешительно подошла и остановилась подле Сирины. Сирина ее обняла. Кроха повис на шее Торна, изо всех силенок стиснул в объятиях и опять соскользнул наземь.

- Привет, генерал Уоршем! - сказал он, с некоторым опозданием вспомнив о правилах приличия, и протянул чумазую лапку. - Знаешь, пап, я учил Дувика кидать шарики, но у тебя получается лучше. Ты ему покажи, как надо играть.

- Н-ну... - Торн смущенно покосился на генерала Уоршема.

Дуви насвистывал и лепетал переливчато, будто флейта, над кучкой ярких, блестящих шариков, а генерал Уоршем приглядывался к лиловому линженийцу. Вздернув бровь, подмигнул Торну, потом всем остальным.

- Предлагаю объявить перерыв, - сказал он. - Следует обдумать новые обстоятельства, предъявленные нам для рассмотрения.

Сирину разом отпустило, ушло долгое, мучительное напряжение; она отвернулась - незачем миссис Рози видеть, как она плачет. Но миссис Рози с интересом глядела на яркие шарики и не заметила ее слез, слез надежды.