Александр Шаповалов - Переход

— Точных сведений нет, но, по моим предположениям, от пятисот до тысячи человек, — ответил Шапников.

— Вот как. Пятьсот человек в службе безопасности, пятьсот в лагерях.

— И столько же ещё в службе порядка, которые на территории владений Ямуры заменяет полицию, — вставил советник.

— И неизвестное количество ветеранов, — закончил свою мысль президент. — Выходит, у нашего японца постоянно под рукой хорошо обученная небольшая армия.

— Ели учесть те частные охранные фирмы, которые работают на Ямуру, его армию смело можно увеличивать вдвое, — добавил Шапников.

— И как давно Ямура ведет такую политику на своих землях? — задал вопрос Цапин.

— Как только вступил во владение.

— Чем вызвано это его влечение к старине, или его аналитики лучше наших?

— Ямура — древний самурайский род. Мы подняли все сведения о его последнем представителе Тошибе Ямуре. У него куча всяких регалий по единоборствам. В молодости был вхож в молодежную монархическую организацию крайнего толка, которая ратовала за усиление влияния императора на жизнь страны. Затем произошел раскол организации, кстати совпавший с началом деловой деятельности Ямуры. Моим парням удалось выловить в Сети одно из заявлений Тошибы Ямуры, сделанное им в то время. Читаю дословно:

«Наш император похож на куклу, которую выставляют на потеху толпе в праздник. Нации нужен новый императорский род, который способен очистить наш народ от скверны, которая прилипла к нему за последний век.

— Вы имеете в виду себя? — задал вопрос один из репортеров.

— Свою империю я могу построить в любой стране, — ответил Ямура.

После этого случая, он не разу больше не давал интервью» — закончил читать написанное Шапников.

— Да, парень не промах, — произнес Цапин, выслушав доклад советника. — И планы его далеко идущие. Но меня интересует, почему он оказался в конгломерате?

— Мы его изрядно потеснили в ряде стран Дальнего Востока. Да и в Африке также наступили на пару мозолей, — сказал Шапников и положил перед президентом ещё один листок.

— Что же его заставило изменить свою позицию?

— Он вычислил нас. И хочет выжить, — предположил советник.

— Почему другие тогда нас не вычислили?

— Рано или поздно и до них дойдет: мы что-то замышляем. У меня даже есть предположение, кто будет следующим.

— И кто это, интересно?

— Саид шах или Томсон.

Цапин кивнул головой в знак согласия, затем посмотрел в окно, переваривая услышанное. Спустя несколько минут Цапин заговорил:

— Ты прав, Саша, наше везение и так слишком затянулось. Все больше и больше наших противников будут докапываться до сути. Но это не означает, что мы должны сидеть сложа руки. Надо активизировать наши операции по вытеснению компаний Саид шаха и Томсона с рынков Африки и южной Америки.

— Но их позиции там весьма сильны, — возразил Шапников. — Нам навряд ли удастся их подвинуть.

— Наша задача не подвинуть Саид шаха, а заставить его больше уделять вниманию своему делу, — пояснил Цапин.

— Понятно, дам своим орлам задание просчитать варианты, — пообещал советник. — Разрешите идти, господин президент.

— Если нет ничего срочного, иди, — разрешил Цапин.

Едва Шапников покинул кабинет, Виктор нажал на кнопку коммуникатора.

— Сергей, полчаса ни с кем не соединять и не впускать, — приказал он секретарю.

— Слушаюсь, Виктор Сергеевич.

Цапин встал и перешел в небольшую комнату, примыкающую к кабинету. По его просьбе напротив окна, из которого открывался прекрасный вид на Москву, на специальном помосте поставили кресло. Комната была бронирована, оборудована пуленепробиваемыми стеклами, а также при желании полностью герметизировалась. Лишенный возможности открыть окно, Цапин попросил установить в комнате отдыха акустическую систему и вывести микрофоны за окно, чтобы он мог слушать звуки улицы.

Виктор уселся в кресло, ему надо было побыть одному, но даже любимое кресло и прекрасный вид не сразу уняли нервную дрожь, поднявшуюся после доклада Шапникова.

«Ещё один человек практически узнал о переходе», — думал он, — «нам все трудней становится удерживать завесу секретности, все больше и больше людей приходится привлекать к подготовке к переходу». Цапин почти физически чувствовал, как трещит по швам эта завеса. Каждый новый человек, посвященный в тайну — потенциальная брешь в плотине секретности и стоит где-нибудь пробить эту брешь, как плотина рухнет.

Временами он даже хотел, чтобы все быстрей произошло, больше трети жизни он живет в ожидании краха нынешней цивилизации. Бывали дни когда он, Цапин Виктор Сергеевич, президент России, чувствовал, что ещё один шаг — и груз ответственности за свой народ раздавит его. В такие моменты судьба посылала ему кого-нибудь, кто подставлял свое плечо, давая перевести дух. Сегодня Цапин вдруг отчетливо почувствовал — время перехода совсем близко. А вместе с этим он почувствовал боль, страх, отчаянье, которое накроет Землю, коснется каждого. Много было сделано и многие миллионы жизней будут спасены, но сердце все равно начинало сжиматься, когда он понимал, скольким не удастся помочь.

Виктор несколько раз глубоко вздохнул, стараясь отогнать мешающие трезво мыслить чувства.

Итак, человек, который был врагом его народа, узнал кое-что.

Цапин вспомнил прогнозы аналитиков насчет проводимой политики. В них указывались сроки, когда члены конгломерата начнут догадываться к чему готовится Россия. И указанные в докладах даты были уже не за горами. Также, согласно последним данным, о Дальнем Востоке придется забыть. Удаленность от центра, малочисленность населения и соседство с государством, которое сохранило жесткую вертикаль власти, а также его перенаселенность неизбежно вынудят Китай напасть на восточные территории России. В пользу этого варианта развития говорило и то, что на территории России, особенно на Дальнем Востоке проживали большие общины китайцев. Они проникли почти во все слои социальной жизни края, от торговли до органов управления. Выходцы из Поднебесной, не жалея денег, продвигают своих людей во власть. Причем делают это на законом основании, получая российское гражданство, они не теряют связи с родиной. Не стоит скидывать со счетов и другого соседа, Монголию. Былая слава завоевателей мира не дает этому нищему народу спокойно спать. Большая часть населения страны, наверное, особо и не ощутит на себе перехода. Ведя кочевую жизнь, они недалеко ушли от своих предков, а поднятая в средствах массовой информации истерия по поводу исключительности Чингиз-хана, может подтолкнуть этот дикий в чем-то народ к возрождению былой славы.

«Надо дать распоряжение, чтобы начали кампанию по стравливанию Монголии и Китая» — сделал пометку в блокноте Цапин.