Алексей Ефимов - Последние ворота Тьмы

Сжав зубы, Лэйми подтянул пятки к животу и одним рывком вскочил, босиком прошлепав к подоконнику. Мир за окнами, похоже, подходил к концу. Переливы коричнево-зеленого света стали гораздо ярче и более быстрыми, резко потеплело, снег таял, превращаясь в жидкую грязь. Повис душный туман, но не густой — было видно шагов на пятьсот. Из туч непрерывно сеялся дождь.

После той ночи утра не было. Совершенно ничего не изменилось. Не стало светлее. Тучи всё так же висели над землей — они больше не двигались, просто медленно клубились, словно кто-то сверху помешивал их. Все ини бродили, словно в воду опущенные; выходить под это жуткое небо было попросту страшно. Посты с тех участков ограды, за которыми можно было следить из окон, сняли. Впрочем, твари тоже не показались за день ни разу. Город за укреплениями словно вымер, лишь на западе по-прежнему мерцало зарево.

На второе утро всё осталось таким же. И на третье. Уже никто не выходил наружу. Все калитки и ворота в ограде были заварены, все окна плотно занавешаны или заклеены бумагой. К обитателям здания вернулось подобие прежнего настроения, но оно приняло странный оттенок — все уже знали, что приближается конец. Это не могло не сказаться на нравах. Безупречная дисциплина Инициативы рухнула — всё занимались тем, чем хотели. На пятый день тьмы Лэйми начал замечать в коридорах неодетых юношей и девушек — как и он, они искали утешения в любви. Складывались самые странные пары; даже маленькие мальчики и девочки теряли невинность. И они с Лэйит словно тонули друг в друге, валяясь в постели целыми днями. В этом было что-то неправильное; Лэйми понимал это, но ничего не мог сделать.

Его отвлек резкий стук в дверь. Заперта она не была и Охэйо просто вошел, не дождавшись ответа. Он тоже выглядел не лучшим образом — босиком, в одних плавках и нечесаный — и глаза у него были злыми.

— Аннит? В чем дело? — спросил Лэйми. Раньше друг никогда не прерывал их… занятий.

— Не хочешь погулять, а? — спросил Охэйо.

— А если нет?

Вместо ответа Аннит схватил его за ухо и вытащил в коридор, захлопнув дверь. Лэйми было вывернулся, но Охэйо схватил его за руку, потянув за собой. И он начал, наконец, замечать…

Коридоры здания ещё освещались, но разноцветная мишура в них мешалась с мусором, который никто не убирал. Повсюду валялась разбросанная одежда — её почти перестали носить. Двери многих комнат были распахнуты и он видел, что в них творилось — на сваленных на пол постелях, в полумраке, извивались клубки нагих тел. Возможно, в этом была виновата Сугха. Возможно — просто отчаяние, но проступающие уже на телах темные пятна окончательно убедили его, что и отсюда тоже им пора уходить — пока ещё можно.

Выбравшись, наконец, во двор, они замерли, осматриваясь. Ограда не защищала главный, северный фасад Инициативы, но поперек сквера здесь громоздились контейнеры — они должны были служить баррикадой, но их поставили так беспорядочно и так много, что получилось что-то, похожее на горную страну. Там и сям на них горели тусклые желтые лампочки и освещенный ими лабиринт открытых металлических коробок тревожил своей пустотой — она казалась какой-то неестественной, даже фальшивой.

Какое-то время они молча смотрели на них. Потом бесшумная белая вспышка мгновенно заполнила всё небо. Секунды через три свет стал багровым, замерцал и исчез. Лэйми словно ослеп — наступила кромешная тьма, вокруг не было видно ни одного огня. Даже мерзкий свет Сугха погас и лишь в ослепленных глазах плавали призрачные разноцветные пятна. Ещё секунд через пять по ушам ударил тугой грохот — а потом налетел яростный порыв ветра. Загремело железо на крышах, затрещали сломанные ветки — и их вдруг обдало волной душного, как из теплицы, воздуха, столь густого и жаркого, что Лэйми весь и моментально взмок. Потом всё затихло. Тишина была столь же непроницаемой, как и мрак — глухой и ватной. Температура поднялась сразу градусов на сорок, однако Лэйми пробил неожиданный озноб. Вытянув вперед руки, он наощупь прикоснулся к Лэйит и порывисто сжал её ладонь.

Окутавший их плотный, отдающий гнилью воздух был совершенно неподвижен. Не меньше этой неподвижности его поразила тишина — дождь вдруг мгновенно прекратился, словно выключили душ, и теперь не было слышно ни звука.

Какое-то время они всматривались во мрак, невольно прижимаясь друг к другу. Сердце Лэйми бешено колотилось. В темноте он чувствовал себя совершенно беспомощным, понимая, что идти наугад они не смогут.

Снова резко начался дождь, он быстро перешел в ливень — но принес в застойную жару не свежесть, а резкий аромат разложения — и это была вовсе не растительная гниль. Нет — пахло гниющим мясом. Плотью. Словно где-то в облаках парили целые груды трупов — или, скорее, их гниющих остатков. Такого, конечно же, не могло быть и Лэйми терялся в догадках, стараясь представить источник этого запаха.

Когда за контейнерами вдруг возник плывущий рыжий свет, он испуганно вздрогнул. В здании Инициативы раздался многоголосый, заглушенный стеклами рев и Лэйми обернулся одним быстрым, испуганным рывком — но двор пока был совершенно пуст.

Они торопливо пошли к баррикаде, непрерывно оглядываясь. Лэйми не знал, что произошло, но случившееся нравилось ему всё меньше. Может быть, Сугха тоже умела открывать бреши в пространстве — но что прошло через них, кроме жара и вони, никак нельзя было представить.

У баррикады он ненадолго замер — за ней двигалось что-то светящееся, позади разрывались тысячи безумных глоток — и страх перед этим ревом словно толкнул его в спину. Он подпрыгнул, ухватился за край контейнера, потом подтянулся и взобрался на него, протянув руку Лэйит. Они торопливо поднялись на второй ряд контейнеров, потом на третий. На четвертом баррикада кончалась. За ней им открылась широкая, безлюдная улица. Её окружали желтые четырехэтажные дома с железными крышами — а вот фонари здесь оказались очень странные: толстые матовые диски метра по полтора в диаметре. Они парили над землей на высоте в два или в три человеческих роста, опираясь на конусы яркого, мутного света, медленно скользя то в одну, то в другую сторону, словно живые. Больше здесь ничего не двигалось и улица, совершенно пустая, уходила в туманную мглу — всё, что было дальше метров ста, скрывалось в рыжим мареве, а здания, стоявшие чуть ближе, темнели плоскими силуэтами. Этот оцепеневший мир был безжизненным — не слышалось никаких звуков, все окна зияли мутно блестевшей темнотой.

Но здесь плавали сотни фонарей-дисков и их беззвучно появлявшийся и гаснущий вдали свет вызывал ужас — казалось, они упорно высматривают кого-то. Позади, за баррикадой, не было видно ничего, — но от текущего из здания сатанинского рева Лэйми стало жутко. Его обоняние буквально вопило, предупреждая о полчищах приближавшихся с юга огромных зверей — а уши понемногу начали улавливать звуки, которые он принял бы за шум волн — если бы не отчетливо различимый скрежет и звон стекла. Он напряженно всматривался в темноту, но разглядеть что-либо не мог и, оставив это бесполезное занятие, начал спускаться вниз, лишь ненамного опередив Охэйо — тот тоже почему-то решил, что оставаться здесь не стоит.