Вашингтон Ирвинг - И грянул гром… (Том 4-й дополнительный)

— Представляю. Ванна будет свисать с потолка гостиной. Комнаты-то все переплелись, как щупальца осьминога.

— Только в перспективе — не более того. Смотри, я покажу тебе по-другому.

На этот раз Тил сделал один куб из целых зубочисток, а второй — из половинок, вставил второй в центр первого и прикрепил его к вершинам короткими палочками от надломанных зубочисток.

— Видишь? Большой куб — это цоколь, малый куб внутри — твой кабинет на верхнем этаже, а шесть прилежащих кубов — это комнаты. Ну, понял?

Бейли внимательно изучил фигуру и покачал головой:

— Что хочешь со мной делай, а только не вижу я тут никаких кубов, кроме большого и малого. Остальные шесть штук на этот раз напоминают не призмы, а пирамиды, но никак не кубы.

— Ну конечно, ты же видишь их в разных перспективах. Неужели не понятно?

— Что ж, возможно, и так. Но вот эта комната, в середине. Ведь она со всех сторон окружена другими штуковинами. А ты говорил, у нее окна на четыре стороны.

— Так ведь это только так кажется. В том-то и дело, что в доме-тессеракте каждая комната совершенно изолирована от других и все стены — наружные, но при этом каждая стена служит для двух комнат, а восьмикомнатному дому достаточно основания одной комнаты. Это же революция!

— Слишком мягко сказано. Ты просто безумец. Такой дом построить нельзя. Эта самая внутренняя комната находится внутри, и там она и останется, что бы ты ни придумывал.

Сдерживая негодование, Тил посмотрел на друга.

— Такие вот, как ты, держат архитектуру в зачаточном состоянии. Ответь мне, сколько граней имеет куб?

— Ну, шесть.

— Какие из них внутренние?

— Как какие? Никакие. Они все наружные.

— Так. Слушай дальше. Тессеракт имеет восемь кубических граней — и все они наружные. Теперь смотри внимательно. Сейчас я разверну наш тессеракт — представь, будто мы раскладываем картонную коробку. Тогда тебе станут видны все восемь кубов.

Говоря это, Тил торопливо соорудил четыре куба и поставил их друг на друга — получилась довольно шаткая башенка. К боковым граням второго куба башенки он прикрепил еще четыре куба. Сооружение немного покачивалось — пластилиновые шарики держали не очень крепко, но все же не развалилось. Оно представляло собой как бы опрокинутый двойной крест, с четырех сторон основания которого торчали еще четыре куба.

— Ну вот, видишь? Основанием здесь служит комната цокольного этажа, остальные шесть кубов — это жилые комнаты, а на самом верху твой кабинет. Здорово?

Бейли оглядел это сооружение с некоторым одобрением. По сравнению с другими оно показалось ему заслуживающим внимания.

— По крайней мере, мне это хоть как-то понятно. Говоришь, и это тессеракт?

— В том-то и дело: это тессеракт, развернутый в четырех измерениях. Чтобы снова сложить его, помещаем верхний куб в нижний, складываем боковые кубы, пока они не сойдутся с верхним, — и готово. Эта операция, естественно, осуществляется посредством четвертого измерения, и при этом форма ни одного куба не нарушается, и ни один из них не вкладывается в другой.

Бейли снова внимательно осмотрел шаткую конструкцию.

— Послушай-ка, — сказал он наконец. — А что, если оставить в покое операцию складывания этой штуковины посредством четвертого измерения — все равно ничего не выйдет — и просто выстроить такой вот дом?

— Как это ничего не выйдет? Да это элементарная математическая задача, которую…

— Ладно, ладно, не психуй. Может, в математике это и просто, но такой проект в строительстве никто не утвердит. Четвертого измерения не существует, забудь о нем, ясно? А вот что касается такого дома — возможно, он будет иметь кое-какие преимущества.

Тил, бурно разыгравшаяся фантазия которого вдруг натолкнулась на здравые суждения Бейли, стал критически изучать модель.

— Гм… Может быть, в этом есть какой-то смысл. Получаем то же количество комнат, сэкономив на площади фундамента. Так, средний крестообразный этаж можно будет расположить на северо-восток, юго-запад и так далее — и в каждой комнате весь день будет солнце. В центральную ось прекрасно вписывается центральное отопление. Столовая будет выходить на северо-восток, а кухня — на юго-восток. В каждой комнате окна от пола до потолка. О’кэй, Гомер, я это сделаю! Где ты хочешь его построить?

— Минуточку, минуточку. Я вроде не говорил, что ты будешь строить такой дом для меня…

— А для кого же? Ведь твоей жене нужен новый дом? Так вот он, пожалуйста.

— Но миссис Бейли хочет дом в стиле Георга III.

— Это ей просто кажется. Женщины сами не знают, чего хотят.

— Это не относится к миссис Бейли.

— Какой-то выживший из ума отсталый архитектор убедил ее в этом. Ведь она водит автомобиль самой новейшей марки, а? Одевается по последней моде — так? Почему же, спрашивается, она должна жить в доме, выстроенном по образцу восемнадцатого века? Мой дом — это даже не завтрашний день архитектуры. Он принадлежит будущему. А о твоей жене будет говорить весь город.

— Все это… Я должен с ней поговорить.

— Это еще зачем? Мы ей преподнесем сюрприз. Давай еще выпьем.

— В общем, пока что это дело все равно придется отложить. Завтра мы с женой едем в Бакерсфильд. Там вводятся в строй две скважины.

— Вот и прекрасно. Именно то, что нам нужно. К вашему возвращению она получит сюрприз. Ты мне только чек сейчас выпиши, об остальном не беспокойся.

— Я не могу совершить такой шаг, не посоветовавшись с ней. Она будет недовольна.

— В конце концов, кто в вашей семье мужчина?

Чек был выписан, когда они приканчивали вторую бутылку.

В южной Калифорнии дела вершатся быстро. Ординарные дома обычно возводят за месяц. Под нетерпеливым руководством Тила дом-тессеракт подымался кверху не по дням, а по часам. Тил петушился, подгонял строителей, давал им указания, осыпал их градом критических замечаний — и вот уже на четыре стороны света от взметнувшейся вверх центральной части повисли четыре куба крестообразного второго этажа.

Эти висящие в воздухе четыре комнаты не внушали доверия инспекторам, осуществлявшим надзор за строительством, но в конце концов прочные балки решили дело, а деньги довершили его. Инспектора перестали сомневаться в прочности сооружения, возводимого по проекту Квинтуса Тила.

И вот в одно прекрасное утро — Бейли вернулись в город лишь накануне вечером — Тил, договорившись с другом, подкатил к его дому. Он продудел на своем гудке в два тона сигнал собственного сочинения. В двери показалась голова Бейли.

— Ты почему не звонишь?

— Слишком долго, — ответил Тил бодрым голосом. — Я человек действия. Миссис Бейли готова? А, вот и вы, здравствуйте, миссис Бейли. Добро пожаловать в новый дом! Давайте сюда! Мы вам припасли сюрприз!