Михаил Белозеров - Украиский гамбит. Война 2015

Они ткнулись лбами. Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза.

— Ты и я и мы все одной крови! — выкрикнул Игорь.

— Конечно, Игорь! — вздохнул Костя. — Выпей ты эту водку! И завяжем!

— Что, всю?! — У Игоря загорели глаза.

Должно быть, он действительно выпил бы ее до дна, но Косте жаль было водки. От такого количества водки Игорь мог сойти с ума. Тогда с ним точно не оберешься хлопот, думал он. А мне еще жениться надо. Я еще жить хочу.

— Можешь выпить всю, если не хочешь делиться с нами.

— Ладно, — сказал Игорь. — Вы мужики и женщины хорошие люди, я с вами поделюсь.

Незаметно как-то рядом оказались Сашка и Завета, и встали в кружок прямо в центре ручья. Холодная вода залила щиколотки. После Игоря выпил Костя, потом — Завета, потом Сашка. И еще раз, и еще — пока не кончилась водка.

— Все равно они нас не сломят, — сказал Игорь. — Не сломят же ведь, да?! — спросил он у всех больше для утверждения, чем для пафоса. — Нам уже отступать некуда.

— Не сломят, — упокоил его Костя. — Мы сделаем все, что можем, и даже больше.

— Правильно! — воскликнул неунывающий Сашка.

Кожа на его морде уже не краснела, а пошла пузырями, и от этого выглядело немного страшновато.

— Вы что, воевать собрались? — с подозрением спросила Завета.

— Понимаешь… Завета… — сказал Костя, словно специально запнувшись. — Чую я, что дела заварились крутые, что надо держать нос по ветру. Нам нужно найти хорошее оборудование. Здесь точно будет что снимать.

— Конечно, — вдруг заорал опьяневший Сашка, размахивая руками, — а я тебе давно твержу, нужна хорошая техника.

— Потопали в машину, — сказал Костя. — Потопали!

И они прошлепали еще немного по ручью, выбрались на берег и, обнявшись, пошли к 'ниссан'.

Прежде всего надо было вернуться город. Но для этого следовало пересечь реку, и все понимали, что это самое небезопасное мероприятие.

Костя долго крутился в Мандрыкино, а потом — в Текстильщиках, избегая дорог с асфальтовым покрытием. Несколько раз ему казалось, что за ними гонятся или даже в них стреляют. Но все это были мнимые страхи. Должно быть, им везло в тот день. В результате, они увидели то, что не должны были увидеть: танки, замаскированные под деревьями, и БМП под зеленой маскировочной сеткой.

— Кто это? — изумилась Завета.

— Я думаю, немцы, — сказал Игорь. — Вон фашистский крест.

— Видать, ждут команды атаковать город.

— Черт знает что! — выругался Костя, который совсем не ожидал увидеть под городом такое воинство. — Сними хоть издалека, — попросил он Сашку.

— Сейчас! — обрадовался он и выскочил из машины.

— Куда! — приглушенно крикнул Костя, но было поздно.

Их самих спасало то, что они стояли на грунтовке за высокой, как забор, травой с белыми цветущими зонтиками. Костя побежал за Сашкой. Но того и дух простыл. До позиций неизвестных войск было не больше ста пятидесяти метров. Костя пополз, проклиная все на свете. Он даже представил лицо матери Сашки — Ольги, которой объясняет, при каких обстоятельствах погиб ее сын. Отца он тоже знал. Максим Владимирович работал программистом в какой-то медицинской фирме. Вот будет скандал, обреченно думал Костя, пробираясь в пыльной траве. Морду точно поцарапают. Не уберег никого. Он до сих пор считал себя виновным в гибели Виктора Ханыкова: не потому рядом взорвалась бомба, а потому что не предвидел опасность и поперся в центр города. И теперь, подучается, он тоже не предвидел и рисковал Сашкой Тулуповым ради каких-то дурацких кадров.

Он буквально ткнулся мордой в траки. Рядом спал боец. На рукаве у него был нашит черно-красно-желтый флаг. Костя оторопело поднял лицо: и дальше, и за какими-то зелеными ящиками тоже спали люди. Фашисты, однако, бляха муха, подумал Костя, вот попали!

Пахло соляркой и потом. Костя стал пятиться. Вдруг рядом что-то зашуршало. У Кости душа упала в пятки. Он уже приготовился к самому худшему и хотел было нырнуть под днище стального чудовища, как узнал бритую голову Сашки. Он снимал, привстав на колено. Его голова торчала над травою, как биллиардный шар, а красная морда горела, как светофор на перекрестке. Костя в отчаянии махнул рукой: мол, уходим. Но Сашка даже ухом не повел и даже пополз правее, чтобы взять правильный ракурс. Костя закрыл глаза и стал считать до трех. Он досчитал до трех аж десять раз подряд, ежесекундно ожидая крика: 'Аларм!' и стрельбы. Но вокруг все было до удивления тихо. Рядом снова прополз Сашка, и Костя пристроился за ним. Как назло Сашка поднял такую пыль, что Костя едва не расчихался на всю округу, пришлось ему усиленно затыкать нос платком и поэтому он приполз к машине на пять минут позже. Завет ходила рядом с машиной и нервничала, заламывая руки. Лицо у нее источало тревогу и отчаяние. Костя даже получил садистское удовлетворение. Если волнуется, значит, любит. Ради такой сцены можно было и слазить к немцам в пасть, подумал он и, улыбаясь до ушей, выбрался на дорогу.

— Ну наконец-то! — воскликнула она. — Мы уже не знали, что и думать.

Как только она его увидела, то стала той, прежней, независимой Заветой, которая изводила его все утро.

— Да заблудился я, — оправдывался Костя, испытывая в душе восторг. — Заблудился!

— Ну! — только и сказала она и полезла в машину.

— Снял? — спросил Костя у Сашки.

— Снял, — ответил довольный Сашка.

— Молодец, но больше, так не делай!

— Почему?

— Потому.

— Почему?

— Потому!

— Но почему?! — вдруг завелся Сашка.

— Потому что ты мне нужен живым. Хватит смертей.

— Знаешь, что?

— Что? — спросил Костя.

— Я оператор или нет? Значит, я буду поступать так, как считаю нужным.

— Ладно, поступай, но вначале советуйся со мной. Я пока лез за тобой, все время с твоей матерью разговаривал. Не приведи господь, на самом деле такое. Хочешь меня седым сделать раньше времени?

— Нет, — сказал Сашка, — не хочу.

— Я тоже не хочу, чтобы тебя убило, поэтому будь благоразумен.

— Как это так? — издевательским тоном осведомился Сашка.

— Хорошо, — ледяным тоном ответил Костя, — сейчас отберу у тебя 'соньку' и будешь снимать пальцем.

— Ладно, — примирительно сказал Сашка, — я все понял. — А что тебе мать моя сказала? — поинтересовался он.

— Сказала, что оторвет мне кое-что.

— И правильно сделает, — резюмировала Завета, высовываясь из машины. — Я бы точно оторвала за такие вещи. — Поехали!

— Ну а тебе-то зачем? — спросил Костя, намекая, что их отношения и отношениями назвать трудно.

Игорь Божко издевательски засмеялся:

— Гы-гы-гы…

— Смотрите! — воскликнул Сашка.

От позиций по направлению к ним двигался часовой. Все полезли в машину. Костя завел двигатель и газанул с места. И только за перелеском переключил передачу и сбавил скорость: по ним никто не стрелял. До срока, когда над городом пролетал спутник, осталось полчаса. Костя свернул к ложбину под развесистые пахучие акации, которые совсем не давали тень, и сел колдовать к компьютером и 'сонькой'. Ему надо было перегнать материал на компьютер, смонтировать и написать текст, который потом кто-нибудь на студии зачитает. Впрочем, интервью на американских позициях комментариев не требовало, о них и так много говорили, а вот для молчаливых съемок немецких танков, нужны были пояснения и привязка к времени. За пять минут до спутника Костя был готов. Конечно, с точки зрения стиля и подачи сюжета, репортаж получился неоднородным и сыроватым. Но это с лихвой окупалось сенсационностью материала. Ровно в положенное время Костя нажал на клавишу, и Москва отозвалась ленивым: 'Спасибо'. Видать они еще не разобрались, что приняли, подумал Костя, упаковывая компьютер в сумку. Не успел он это сделать, как по дороге пронеслось что-то огромное и дребезжащее. Облако пыли поднялась выше акаций.