Джеймс Хоган - Сибирский эндшпиль

- В свое время у меня был любовник, профессор из университета, начал Ольга. - Я буду называть его Иван. Это было не очень серьезно - он работал на флоте и, по-моему, бегал за бабами везде, от Архангельска до Владивостока. Но так или иначе, оказалось, что у нас одни и те же ценности, так что мы остались хорошими друзьями, даже когда страсть прошла.

- А что он изучал?

- Был - системы связи. Сейчас он работает в исследовательском центре в Сибири. Этот центр - еще и основная наземная станция связи с "Валентиной Терешковой", - Ольга посмотрела на Полу. - Теперь понятно?

Пола остановилась, ее глаза сузились. Ольга глядела выжидающе.

- И эта работа в Тургеневе... это тоже не совпадение, да? - медленно проговорила Пола. - Это в двух шагах от Центра Связи.

- Догадливая, - пробормотала Ольга. Они зашагали дальше. Ольга продолжала:

- Насколько я поняла, ты знакома с системой безопасности связи, с заполнением промежутков между передачами потоком случайных чисел?

Пола поняла намек немедленно.

- Вы подключились к лучу, используя заполнители.

- Точно.

- Но как?

- Иван передал на станцию, через офицера на одном из транспортных кораблей специально запрограммированную микросхему. Она заменяла генератор случайных чисел в кодирующем процессоре основной линии связи в Центре Связи. Я вставляла микросхему в БВ-15 и загружала в нее сообщение, которое нужно было передать - это я могла делать сама и где угодно. Потом один человек - имя не играет роли - менял в Центре Связи микросхемы местами и сообщение передавалось автоматически.

- Я поняла, - кивнула Пола. БВ-15 был стандартным универсальным советским компьютером. Их использовали и отдельно, и как сетевые терминалы по всей "Терешковой". Два таких стояло в лаборатории графики, где работала Пола. - А что случилось?

- Произошел отказ, резкий скачок напряжения и схему выбило, ответила Ольга. - Контакт в Центре Связи остался, и связь все еще можно наладить. Но у меня нет микросхемы.

- И ты хочешь, чтобы я запрограммировала схему? - заключила Пола.

- Правильно. У меня есть все параметры для программирования схемы на БВ-15, а документацию по кодировщику я могу достать. У тебя есть доступ к необходимому оборудованию в лаборатории. Тебе не нужно будет самой входить в Центр Связи или другие охраняемые места.

- А что с сообщениями с Земли? - спросила Пола. - Как ты поступаешь с ними?

- Я могу позаботиться о них сама.

- Хорошо, а если мы сделаем это - где гарантия, что Иван все еще слушает?

- Такой гарантии нет. Остается надеяться, что он слушает.

Они постояли, молча глядя на воду и огни.

- Когда тебе нужен ответ? - спросила наконец Пола.

- Я надеялась получить его сейчас.

- Я должна подумать.

- Тогда завтра.

- О'кей, завтра

Когда на следующий день они встретились, у Полы появились свои идеи насчет того, как использовать эту частную линию связи с Землей - правда, люди, с которыми она хотела связаться, не имели ничего общего с советскими интеллигентами-диссидентами или с переправкой людей из России. Как она сможет со станции связи в Сибири попасть в западную военную сеть связи, у нее не было ни малейшего понятия. Но возможность была слишком хороша, чтобы упускать ее. Ее пальцы уже заныли в предвкушении работы.

- Хорошо, - ответила она Ольге. - Договорились. Я попробую, и будем надеяться, что Иван все еще слушает.

29

Мак-Кейн смял с лица пену и быстро вытерся, глядя в зеркало. На этой неделе Гоньяреш снова работал в оси и принес ему описания и схемы, о которых просил Мак-Кейн. Он быстро пробежал их глазами, и, похоже, они совпадали с официальными планами станции. Не исключено, что на этот раз Фоледа промахнулся.

Дверь открылась, как будто ударил лапой медведь гризли и вошел Оскар Смовак. Он бросил на раковину пакет с мылом и бритвой и стал расстегивать рубашку.

- Похоже, что скоро мы тут все вокруг будем вылизывать, а, Лью? бросил он, разглядывая свою бороду в зеркало.

- То есть?

- Тут собираются устроить большой аттракцион.

- В Замке?

- Нет, по всей "Терешковой". А ты не слышал?

- Не слышал что?

- Большой праздник по поводу столетия. Сюда едут все русские шишки генеральный секретарь Петрохов, председатель совета министров Кованский, все Политбюро, многие из Центрального комитета... "Терешкова" будет выставочным залом коммунистического мира.

7 ноября было днем, когда русские праздновали годовщину революции. В этом году это будет особый праздник - столетняя годовщина.

- Ну что, не забудь передать по команде все твои замечания и просьбы, - буркнул Мак-Кейн.

Когда он вышел из умывальника, он увидел Лученко, сидевшего за последним столом. Андреев что-то читал вслух Боровскому, Тоген грустно лежал на своей койке. Кинг и Конг, как обычно, не особенно скрывая подозрительных взглядов, шуршали на заднем плане. Лученко поймал взгляд Мак-Кейна и качнул головой, подзывая его. Мак-Кейн остановился.

- О тебе очень хорошие отзывы с работы, - сказал Лученко. - Я рад слышать это.

- Я привык думать, что зарабатываю свое содержание.

- В последнее время ты стал лучше себя вести.

- В последнее время меня оставили в покое.

Лученко пропустил замечание мимо ушей.

- Я хочу, чтобы ты знал - такое не проходит незамеченным. Ты будешь чаше назначаться на работы в колонии, за пределами Замка. Я думаю, ты не будешь возражать.

Мак-Кейн поднял брови в неподдельном удивлении. Это прекрасно сходилось с его собственными целями.

- Конечно, - ответил он. - Мне нравится бывать снаружи.

- Еще бы. Ну, теперь ты знаешь, чего ожидать, - Лученко глядел на него с таким выражением, как будто оказал ему услугу и ждет ответных шагов. Мак-Кейн ответил взглядом, который означал "может быть", и двинулся дальше. Он рассудил, что у Лученко не было выбора, поэтому он решил преподнести это так, как будто делает одолжение. Другими словами, Лученко известили, что в колонии возникнет нужда в рабочей силе. Это совпадало с тем, что только что сказал Смовак.

Чарли Чан вместе с Ирзаном и Нунганом играли в карты в одной из средних секций.

- Я знаю смешной анекдот, - сказал Чарли, поймав Мак-Кейна за рукав.

- Да?

Чарли затрясся, с трудом сдерживаясь:

- Русский из Москвы входит к чукче в юрту, в тундре. Видит - с потолка свисает перчатка. Он говорит: "Что это?". А чукча отвечает: "Коровье вымя".

- А дальше?

- Это все. Коровье вымя!

Чарли скорчился от смеха на своей койке, взвизгивая и задыхаясь от смеха. Мак-Кейн пошел дальше, качая головой. Он до сих пор не мог понять всей глубины странного юмора Чарли. Может быть, это было отражением самого начала, размышлял он - первая ослепительная вспышка метафоры в зимнем полумраке неандертальской пещеры, которая с течением веков превратилась, пройдя через придворных шутов и мюзик-холл в Бестера Китона, Лорела и Харди, банановые корки и кремовый торт.