Джо Холдеман - Бесконечная свобода

– И всех нас сто пятьдесят людей, возьмут на борт?

– Нет. – Шериф улыбнулся. – Ведь можно отправиться и куда-нибудь, помимо Земли.

– Кто из нас и сколько?

– Семнадцать, и вы в том числе. Во время полета все будут находиться в анабиозных камерах – из соображений безопасности.

– А Человеки будут управлять полетом и жизнеобеспечением? Сколько вас будет?

– Мне не сообщили. А сколько потребуется?

– Наверно, двадцать, если десять из них будут крестьянами. (Мы в своих расчетах не старались вычислить минимально необходимую численность экипажа) Среди вас есть крестьяне?

– Я не знаю ни одного. Хотя мы очень быстро обучаемся.

– Надеюсь, что это так. – Настоящий крестьянин ответил бы совсем по-другому.

– Ты угостила шерифа сидром? – обратилась Мэригей к дочери.

– Я не могу задерживаться, – сказал шериф. – Я только хотел, чтобы вы двое узнали об этом до общего сообщения.

– Это было великодушно, – ответил я. – Спасибо. Он поднялся и принялся одну за другой надевать на себя одежды.

– Я же знаю, что для вас это представляет особый интерес. – Он потряс головой. – Я был сильно удивлен. Мне казалось, что проект обещает одну только выгоду и никаких реальных потерь, и все мы здесь были, конечно, согласны в этом. – Он указал на столик. – Правда, это было решением не только нашего Целого Дерева. Это очень любопытно.

Я проводил его на улицу. От крыльца к дороге вела траншея по пояс глубиной. Солнце снижалось, и морозный воздух сразу же высосал все тепло из моего тела. Два выдоха, и мои усы смерзлись в сосульки.

Всего два года до весны. Реальных года.

Когда я вернулся в дом, Мэригей уже почти дочитала злосчастные бумажки. Она с трудом сдерживала слезы.

– Что там написано?

Не отрывая взгляда от последнего листочка, она протянула мне первые три.

– Тельциане. Это проклятые богом тельциане.

На первой паре страниц, как я и ожидал, приводились экономические расчеты, в которых со скрупулезной справедливостью признавалось, что для отстранения нас от использования временного челнока не было оснований.

Но их групповое сознание соединилось с тельцианским групповым сознанием, и тельциане однозначно сказали: «Нет». Это было слишком опасно – не для нас, а для них.

И они не могли объяснить почему.

– Они заявили, что «существуют вещи, о которых человек не имеет никакого понятия». – Я посмотрел на детей. – В данном случае, говоря «человек», они имели в виду нас.

– Это все, что они добавили, – сказала Мэригей. – Ничего похожего на настоящее объяснение. – Она пощупала нижний край последнего листа. – Здесь что-то написано по-тельциански. – Эти существа составляли официальные документы при помощи письменности, похожей на наш брайлевский шрифт для слепых. – Кто-нибудь из вас может это прочесть?

– Это не так уж сложно, – сказала Сара. Она провела пальцем по строчкам. – Хотя нет. После школы я возьму это в библиотеку и там просмотрю.

– Спасибо, – сказал я. – Уверен, что это все прояснит.

– О, папа. Иногда они вовсе не кажутся странными. – Сара поднялась. – Посмотрю на цыплят. Они, наверно, уже почти готовы.

Обед был прекрасным. Сара поджарила в фольге на угольях картофель и морковь с чесночным соусом и травами.

Но этот прекрасный обед оживляли только дети. Мы с Мэригей были для них плохой компанией. После обеда мы часа два смотрели в кубе шоу фигурного катания, и я подогрел еще сидра.

И лишь наверху, когда мы собирались ложиться спать, Мэригей наконец расплакалась. Просто молча вытирала непрерывно катящиеся слезы.

– Думаю, что к этому следовало быть готовыми, – заметил я. – Правда, я и не думал о тельцианах. Человек обычно ведет себя разумно.

От холода мы укрылись простыней, одеялом и стеганым одеялом.

– Еще двадцать месяцев холодов, – промолвила Мэригей.

– Не для нас, – возразил я.

– Что ты хочешь сказать?

– К черту тельциан и их мистику. Возвращаемся к плану А.

– Плану А?

– Мы ограбим этих ублюдков.

В полдень Сара вернулась домой с расшифровкой тельцианского текста.

– Библиотекарша сказала, что это ритуальная фраза, нечто вроде финала молитвы: «Внутри чуждого неведомое, за его пределами непознаваемое». И еще сказала, что это лишь приблизительное содержание. В человеческом языке нет точного соответствия этим концепциям.

Я нашел ручку, попросил Сару медленно повторить перевод и печатными буквами записал его на обороте листа. Дочь вошла в кухню, чтобы сделать себе бутерброд.

– Ну и что? – спросила она оттуда. – Что ты собираешься делать после этого?

– Ничего, кроме того, что было намечено сделать до четырех часов. Неужели ты думаешь, что я могу заниматься всем сразу. – Повинуясь неясному импульсу, я внес в дом все сельскохозяйственные и рыболовные орудия, имевшие режущие кромки или острые концы, и принялся чистить и точить их. Все это множество блестящих лезвий валялось на полу в гостиной. – Откладывал и откладывал это дело и дотянул до тех пор, пока не стало слишком холодно работать под навесом.

Я не ожидал, что кто-нибудь вернется домой так рано. Но Сара спокойно кивнула. Она выросла среди этих инструментов, и ей было трудно представить их в качестве оружия.

Мы поели в дружелюбном молчании, читая, а вокруг нас лежали топоры и остроги.

Сара доела бутерброд и посмотрела мне в лицо.

– Папа, я хочу лететь с вами. Я был поражен.

– Что?

– На Землю. Ведь вы входите в эти семнадцать человек, не так ли?

– Да, твоя мать и я. Так было сказано в записке. Правда, там не говорилось, как будут выбирать пятнадцать остальных.

– Возможно, они позволят выбирать вам.

– Не исключено. Ты будешь в первой же строке моего списка.

– Спасибо, папа. – Она поцеловала меня в щеку, торопливо оделась и поспешила назад в школу.

Я подумал, удалось ли мне понять до конца то, что только что обнаружилось – или же она где-то в глубине души уже знала это. Отцы и дочери не слишком хорошо понимают друг друга, даже когда в дело не замешаны инопланетные языки и секретные заговоры.

Конечно, нас с Мэригей выбрали потому, что мы являлись единственной парой живых людей, помнивших Землю, какой она была в двадцатом веке, до начала Вечной войны. Человека, конечно, не могли не интересовать наши впечатления. Я предположил, что остальные пятнадцать кандидатур скорее всего будут выбраны наугад, из людей, желающих совершить такое турне, – а их набралось бы, пожалуй, с половину населения планеты.

Но турне, конечно, не суждено состояться. Корабль наверняка будет с постоянным ускорением направлен прямиком в никуда. С Сарой на борту, как это предусматривал первоначальный план.

Я развернул отредактированный план погрузки, который она вычертила заново, и придавил его углы солонкой, баночкой с перцем и парой ножей зловещего вида.