Том Холланд - Раб своей жажды

- Сколько? - спросил я.

Женщина ухмыльнулась, называя иену. Я кивнул.

- Туда, - сказал я, указывая в темноту. - Там нас не увидят.

Женщина нахмурилась. Я понял, что вздрогнул, и постарался сдержаться. Однако она, должно быть, не так поняла, потому что вновь улыбнулась и взяла меня за руку. Она в самом деле вообразила, что я желаю ее! Что я хочу засунуть в ее вонючую, сочащуюся щель! Сама мысль об этом удвоила мое отвращение. Удовольствие от убийства будет даже больше, чем раньше. Я разорвал в клочки ее глотку, разодрал ей живот и вырвал кишки. Они были еще теплые, и с таким наслаждением я разбросал их вокруг... в грязь... в пыль. Я вырезал ей матку, Приятно было видеть, как она бьется и трепыхается, словно пойманная рыба. Теперь уже в ней не зародится никакая жизнь. Я резанул по ней несколько раз, чтобы быть уверенным в этом. И вдруг подумал, что когда она сгниет и превратится в навоз, на ней могут вырасти цветы. Я мысленно представил эти цветы - белые, с приятным запахом, нежные... Такая прелесть взрастет из такого места. Надо было взять матку, преподнести ее в подарок...

В конце улицы показалась Лайла. Она со смехом приняла мой подарок и поцеловала меня.

Мы вернулись в Ротерхит. Ничто не могло сравниться с удовольствием, которое я испытывал, оно стерло воспоминания о мире, расположенном за стенами склада, а подробности моей прежней жизни казались безнадежно далекими. И по-настоящему я понял это лишь после встречи с леди Моуберли. Я говорю "леди Моуберли", потому что едва вспомнил, кто она на самом деле, откуда я знаю ее и где видел ее лицо. Впрочем, оно предстало предо мною как-то вечером, когда я смотрел на пламя горелки под курящимся ладаном, следя за кровавыми отблесками в огне. И вдруг увидел ее перед собой - эту полузабытую женщину, восставшую из мира моих снов.

- Джек, - прошептала она, - Джек... Разве вы меня не узнаете?

Я нахмурился. Она казалась призраком, чем-то нереальным. Но постепенно я стал вспоминать, как отчаянно разыскивал ее в свое время, и при воспоминаниях об этом я рассмеялся. Неужели я на самом деле боролся с ней ради сохранения человеческой жизни? Ради сохранения?

Она уверила меня в том, что это было правдой, и засмеялась вместе со мной.

- Извините, - сказала она, - но как вы сами теперь знаете, бывает определенный зов, которому мы должны подчиняться. Мы - игрушки Лайлы. Я тоже когда-то боролась, на горных вершинах Каликшутры, но так давно... очень, очень давно... когда впервые ее зубы коснулись моей кожи, а ее мысли оказались у меня в голове... моя Лайла... моя любимая, околдовывающая королева...

Она помолчала, ногтями нежно поглаживая меня по щеке.

- И все же теперь, - вновь заговорила она, - если бы передо мной встал выбор, я бы не вернулась к смертной жизни. Я столько узнала, столько прочувствовала... И у меня есть свои игрушки. Помните Люси? - улыбнулась она. - Уверена, что ей бы захотелось передать вам привет...

Она ожидала, что я скажу, но я не понял ее, потому что голова моя слишком кружилась, чтобы вспомнить имя Люси. Моя спутница нахмурилась, но потом улыбнулась, понимая меня.

- Извините, Джек, - прошептала она, - за то, что я так долго обманывала вас. Мы не можем сдерживаться. - Она поцеловала меня в губы. Не можем быть иными кроме того, во что нас превратили.

- Вы обманывали меня? - озадаченно повторил я.

- Так вы не помните? - нахмурилась она.

Я смотрел мимо нее на пламя. Слабо шевельнулись какие-то воспоминания... Горел какой-то другой огонь... в другой комнате.

- Вы пришли ко мне, - пробормотал я, - мы сидели в креслах у меня. Так?

Леди Моуберли, или Шарлотта Весткот (теперь я вспомнил, как ее зовут), улыбнулась.

- Нам было интересно, сколько времени у вас уйдет на то, чтобы заподозрить клиентку, нанявшую вас для расследования дела.

- Нам?

- Не я придумала эту игру.

- Игру? - Я взглянул на нее диким взором. - Это была игра?

Шарлотта наклонила голову.

- Чья?

- Вы же можете сами определить это. При помощи дедукции, - сказала она. - Или нет? - Она засмеялась и, повернувшись, подозвала кого-то. - О, сеньора Сюзанна Селестина дель Толоза!

Я оглянулся и увидел Сюзетту... не маленькую девочку, а женщину, которую видел раньше: грациозную, манящую, прекрасную.

- Нет, - прошептал я, встряхивая головой, - нет... я не понимаю.

- Поймете, доктор, поймете... - успокоила Сюзетта. - Просто сейчас вы несколько не в себе. Но ваше удовольствие уйдет, и вы все вспомните. На короткое время вновь станете Джеком Элиотом. - Она взяла мои руки в свои, поглаживая их. - Вы должны гордиться: вы очень развлекли Лайлу и меня.

- Развлек?

Я находился словно в тумане. Рассказ? В журнале? Что-то, о чем она говорила и что убеждала меня прочесть? Я начал спрашивать, но Сюзетта жестом прервала меня.

- За многие века, - поведала она мне, - я изобрела много развлечений... много игр. Однако вы дали мне шанс испробовать нечто новое. Мы были уверены, что вы, в конце концов, раскроете, в какой опасности находится Джордж. Ваша давняя дружба с ним, ваши склонности к наблюдению, пережитое вами в Каликшутре... да, это дело неизбежно должно было привлечь вас. - Она взглянула на Шарлотту, улыбнулась и взяла ее за руку. - Когда мисс Весткот узнала о вас от Джорджа, нас вначале расстроили сообщения о вашем прошлом и ваших способностях. Мы сплели прочную сеть вокруг Моуберли, а теперь вы могли разрушить ее. Я думала, как отделаться от вас, и случайно натолкнулась на "Журнал Битона". Вы же помните его, доктор? Шерлок Холмс первый детектив-консультант в мире?

Я кивнул. И довольно отчетливо все припомнил.

- Там я почерпнула вдохновение, - продолжила Сюзетта, - для совершенно нового типа игры, подходящей для этого века разума, века науки, под скептическим взглядом которой должны умереть все суеверия. Лайлу очаровала моя идея. Мы подстроили все так, что вы занялись этим делом, а сами следили за его ходом, прослеживали каждый ваш шаг в этом лабиринте. У вас все шло очень хорошо - приятно было видеть, - но в конце, конечно же, вы не смогли понять... Я знала, что не сможете...

- Почему?

- Я всегда утверждала, что вы дитя своего века, своего рационального века.

Я непонимающе уставился на нее.

- Самым интригующим аспектом этой игры было испытать вашу гордыню и увидеть ее посрамление. - Она протянула мне что-то. - Помните это?

То была карточка, которую я нашел в шкатулке из-под опиума.

- Как часто я говорила вам, что когда вы исключите невозможное, то все остальное, даже самое невероятное, должно быть истиной?

Я покачал головой, дико рассмеялся и порвал карточку.

- Да, - согласился я, - вы были правы - какая гордыня! Как же я был слеп раньше! Как я мог не подозревать об этом... какие могли быть возможности... или удовольствия... или переживания? Но теперь, слава Богу, - я поднял руки и огляделся по сторонам, - теперь, слава Богу, я понял!