Стив Альтен - Завещание майя

Доминика свернула налево, развернулась в тупике, потом выехала направо, к нужному подъезду. Знакомый звук гальки, хрустящей под весом автомобиля, успокоил ее.

Эдит Акслер обняла девушку, как только откидной верх автомобиля со щелчком закрылся за ней. Эдди — статная седоволосая женщина, ей уже исполнилось семьдесят; ее карие глаза светились мудростью учительницы, а теплая улыбка была воплощением материнской любви.

— Привет, куколка. Как поездка?

— Нормально. — Доминика крепко обняла свою приемную мать.

— Что-то случилось? — Эдит шагнула назад и заметила слезы на ее лице.

— Ничего, я просто очень рада вернуться домой.

— Не считай меня маразматичной бабушкой. Это все твой пациент, верно? Как его там… Мик?

Доминика кивнула.

— Мой бывший пациент.

— Давай поговорим, пока Из не пришел. — Эдит провела ее по выходящему на залив коридору на южную сторону их участка. Возле бетонного причала покачивались две лодки: та, что поменьше — десятиметровый рыбацкий катер, — принадлежала Акслерам.

Они присели рядом, рука в руке, на деревянную скамейку, развернутую к заливу.

Доминика смотрела на серовато-белого пеликана, который устроился на столбе причала.

— Я помню, что когда была маленькой, какие бы неприятности со мной ни произошли, ты всегда приводила меня сюда.

Эдди кивнула.

— Это место всегда было моим любимым убежищем.

— Ты говорила: «Не так уж все и плохо, если можно любоваться таким прекрасным видом». — Доминика указала на грубоватый пятнадцатиметровый траулер, покачивающийся на волнах рядом с катером Акслеров. — Чья это лодка?

— Принадлежит Клубу охотников за сокровищами Санибела. Помнишь Рекса и Дори Симпсонов? Из оплатил им это место. Видишь брезентовый чехол на палубе? Под ним маленькая субмарина, рассчитанная на двоих человек. Если хочешь. Из завтра тебя на ней покатает.

— На мини-субмарине? Это было бы здорово.

Эдди сжала ладонь дочери.

— Хорошо, а теперь расскажи мне про Мика. Почему ты так расстроена?

Доминика вытерла слезы.

— С тех пор как этот толстозадый урод Фолетта снял меня с должности, он держит Мика на больших дозах «торазина». Боже, Эд, это так жестоко, а я не могу… я даже смотреть на него теперь не могу. Он такой… Он просто сидит там, примотанный к инвалидному креслу, словно «овощ» на колесиках. Фолетта каждый вечер вывозит его во двор и просто оставляет там или в зале для занятий прикладным искусством, словно Мик какой-то слабоумный пациент дома престарелых.

— Дом, я знаю, что забота о Мике очень много для тебя значит, но помни, что ты всего лишь человек. И ты не можешь спасти весь мир.

— Что? Что ты сказала?

— Я имела в виду, что ты как психиатр не можешь ожидать от себя возможности спасти всех пациентов, с которыми тебя сводит работа. Ты работала с Миком около месяца. Но нравится тебе или нет, от тебя ничего не зависело. Нужно знать, когда отступить.

— Ты слишком хорошо меня знаешь. И я не могу просто отступить, когда с кем-то жестоко обращаются.

Эдди снова сжала ладонь дочери. Они помолчали, глядя на пеликана, хлопающего крыльями, пытаясь сохранить равновесие на вершине столба.

Не могу отступить, когда с кем-то жестоко обращаются. Это были ее собственные слова, и теперь, когда Эдди снова их услышала, она вспомнила, как в ее жизни появилась испуганная маленькая девочка из Гватемалы. Тогда Эдди работала на полставки школьной медсестрой и психологом. Десятилетнюю девочку привели к ней с жалобами на боль в животе. Эдит держала ее за руку, пока боль не прошла. Это простое проявление материнской заботы навсегда привязало Доминику к женщине, чье сердце разбилось, когда она узнала, что эта маленькая девочка подверглась сексуальному насилию со стороны старшего кузена. Эдди тут же подала рапорт и стала опекуном девочки. Шесть месяцев спустя они с Изом удочерили Доминику.

— Ладно, куколка, расскажи мне, что мы можем сделать, чтобы помочь Мику.

— Есть только один выход. Нужно забрать его оттуда.

— Под словом «забрать» ты подразумеваешь перевод его в другую клинику?

— Нет, я имею в виду именно забрать его. Вообще.

— Устроить ему побег?

— Ну, вообще-то да. Мик, может, немного и запутался, но он не сумасшедший. И ему не место в психиатрической лечебнице.

— Ты уверена? Я спрашиваю, потому что не слышу уверенности в твоем голосе. Разве не ты говорила мне, что Мик уверен, будто мир приближается к своему концу?

— Не мир, а человечество, и да, он в это верит. Он просто немного параноик, но это, скорее всего, результат одиннадцатилетнего одиночного заключения.

Эдди смотрела, как Доминика ерзает на скамейке.

— Ты мне чего-то недоговариваешь.

Доминика повернулась к ней лицом.

— Это прозвучит глупо, но, похоже, многие маниакальные заявления Мика оказались правдой. Вся его теория о конце света построена на пророчестве майя, сделанном три тысячи лет назад. Я сейчас читаю дневник его отца, и некоторые его открытия просто потрясают. Мик практически предсказал тот радиосигнал из космоса, принятый в день осеннего равноденствия. Эд, когда я жила в Гватемале, моя бабушка много рассказывала мне о предках нашего народа. И то, что она рассказывала, меня пугало.

Эд улыбнулась.

— А теперь ты начинаешь пугать меня.

— Ой, да знаю я, что это просто предрассудки и глупости, но чувствую, что ради Мика я должна хотя бы проверить некоторые факты. Это поможет ему справиться со своими страхами.

— Какие факты?

— Мик уверен, что та штука, которая собирается уничтожить человечество, спрятана на дне Мексиканского залива.

Доминика достала из кармана несколько сложенных страниц и протянула их Эдди. Та взглянула на распечатку.

— Кратер Чикшулуб? Ну и как место, скрытое под милей морского дна и поверхностью воды, может уничтожить человечество?

— Я не знаю, и Мик не знает, но я надеялась…

— Ты надеялась, что Из сможет проверить это место при помощи SOSUS.

Доминика улыбнулась.

— И это поможет мне почувствовать себя гораздо лучше.

Эдди обняла дочь.

— Пойдем. Из до сих пор сидит в лаборатории.

Профессор Изадор Акслер, надев наушники, сидел на станции SOSUS. Его лицо, покрытое возрастными пятнами, было спокойным и безмятежным, когда он, закрыв глаза, вслушивался в охотничьи песни китов.

Доминика похлопала его по плечу. Из открыл глаза; в его тонкой седой бороде сверкнула улыбка, когда он снимал наушники.

— Горбатые киты.

— Это так мы теперь здороваемся? Киты-горбачи?

Из поднялся и обнял ее.

— Выглядишь усталой, детка.

— Я в порядке.

Эдди шагнула к ним.

— Из, Доминика хотела попросить тебя об услуге.

— Что, еще об одной?