Журнал «Если» - «Если», 2007 № 05

А с другой стороны, интеллигентика этого и в Баклужино рано или поздно пришибли бы. Что в лоб, что по лбу. Поди теперь пойми, прав был или не прав старый шкипер, предупредивши сразу после обстрела: «Пожалеешь еще…» Трудно сказать, что предпочел бы сам Уаров: удар кремневым рубилом или прямое попадание ракеты «воздух — земля».

Тем не менее, снова увидев под елью оттиснутые в мягкой почве следы четырех ножек исчезнувшей машинки, Андрон Дьяковатый испытал легкую грусть и даже виноватость. Вспомнилось, как, беспомощно улыбаясь, Димитрий нелепо вздергивал верхнюю губу и подвертывал нижнюю. Опустела поляна. Ворона после взрыва тоже убралась — то ли от греха подальше, то ли к греху поближе.

— Н-да… — нахмурившись, вымолвил Андрон и с озабоченным видом повернулся к сваленному грудой скарбу. — Ну и как теперь отсюда все это вызволять?

Поглядел на Прохора. Тот по-прежнему пребывал в раздумье, переходящем временами в тяжкое недоумение.

— То есть это что же? — проговорил он почти с возмущением. — Это получается, что теперь наша жизнь как бы дырявая? В прорехах?

— Можно сказать и так, — согласился Андрон.

— А почему же мы тогда этих прорех не замечаем? — Прохор осекся. — А-а… — осененно протянул он чуть погодя. — Вроде как фильмец смотришь, да? Кадры ведь тоже быстро мелькают…

— Н-ну… не совсем поэтому, — Андрон поморщился. — Тут хоть быстро, хоть медленно. Просто человечества-то в этих прорехах нету. Как ты что заметишь, если нет тебя?

Прохор оцепенел вновь.

— Да не майся ты! — Андрон опрометчиво ткнул его кулаком в плечо, чуть запястье себе не свихнул. — Заказ ты по всем пунктам выполнил… Кстати, — спохватился он. — Тебе, может, свидетель нужен? Нутам, в «Ёксельбанке»… подтвердить…

Прохор очнулся, разомкнул спекшиеся губы.

— Да, пожалуй… — выдавил он. — Вообще-то мне везде на слово верят, но… Лучше, если специалист объяснит.

Загодя снятое с героически погибшей платформы барахло уберечь не удалось бы в любом случае. Было ясно, что, оставив оцепление на месте взрыва, вояки, скорее всего, прочешут и рощицу, объявленную в прессе последним плацдармом террористов. Даже если схрон не привлечет их внимания, за вояками в лесопосадки как пить дать нагрянут «черные копатели» и многочисленные фанаты Димитрия Уарова, не говоря уже о дачниках.

Поэтому, посовещавшись, поступили так: наиболее ценными вещами набили два рюкзака, а остальное сложили в овражек, слегка забросав еловыми лапами. Затем Андрон с помощью верной двуручной пилы дозвонился до Ильича и выдал точные координаты тайника, восстановив таким образом добрые отношения с «Дикой орхидеей».

Приторочив пилу к рюкзаку (средство связи могло еще не раз понадобиться), влезли в лямки и двинулись в направлении рыбацкого поселка Прикольный, что на реке Ворожейке.

— Значит, думаешь, так он в нее и не шмальнул ни разу? — расстроенно спросил Прохор.

Андрон покосился на спутника, но правая половина физиономии идущего рядом была по обыкновению статична. Жуть. Как будто полголовы в станок замотало. Вместе с ухом.

— Прохор, а ты не разведенный?

— Холост.

— А с чего ж ты тогда баб ненавидишь? Вин-дао-ян?

Вопрос был задан не без опаски, но, слава Богу, особого впечатления не произвел. Наймит «Ёксельбанка» воспринял его с обычным безразличием.

— Да видел я, что ты подсматриваешь, — ворчливо успокоил он умельца. — Утром тогда, на палубе. — Помолчал, вздохнул. — Нет, тут другое…

Бывший шкипер решил уже, что больше об этом ничего не услышит, когда Прохор заговорил вновь.

— Вин-дао-ян, — несколько сдавленно поделился он, — это школа наша, мужская. А есть еще женская — вин-дао-инь…

— И что? — невольно понизив голос, спросил Андрон.

— Да все то же самое, — угрюмо ответил Прохор. — Только у них вместо ударов захваты…

И как бы невзначай тронул кончиками пальцев правую изуродованную половину лица.

Андрон потрясенно посмотрел на спутника и тут же отвел глаза. Больше вопросов на эту тему не задавал.

Привал устроили на бугорке, не скрываясь. Все равно внимание общественности было пока что целиком приковано к обгоревшим обломкам платформы. Прохор тут же сбежал в балку, где, раздевшись догола, принялся совершенствоваться в своем высоком искусстве. Временами слышен был треск ломающегося деревца. Андрон распотрошил рюкзак и, развязав пластиковый кулечек с белым мусором, занялся помигивающим жужжащим артефактиком.

Увлекшись, не заметил, как минуло полтора часа.

— Что-то хитрое у тебя получается, — уважительно заметил вернувшийся из балки Прохор.

— Получается? — задорно переспросил самородок. — Скажи лучше: получилось… Глянь!

Помигивающая жужжалка обзавелась окулярчиком.

— Прицел-то зачем? — не понял Прохор.

— Вот ты давеча насчет прорех помянул, — возбужденно пояснил Андрон. — А мне интересно стало: что ж в этих прорехах-то?

— Как «что»? — опешил Прохор. — Ничего. Сам же говорил.

— Э, нет! В прорехах только человечество исчезло. А природа — как была, так и есть. Представляешь, благодать? — С этими словами изобретатель приложил окуляр к глазу — и надолго замер. Лицо его становилось все задумчивей и задумчивей.

— Что там? — полюбопытствовал Прохор.

— На… — как-то неуверенно предложил Андрон, протягивая вещицу.

Прохор взглянул в окуляр и отпрянул.

— Кто такие? — оторопело вырвалось у него.

— Хм… — Умелец ошеломленно подергал себя за мочку уха. — Вишь ты… — пробормотал он. — Выходит, прав был Димитрий!

— В чем?

— Ну… свято место пусто не бывает… все ниши заполнены… Как он еще говорил? Уберешь короля, а на трон уже очередь в затылок выстроилась.

— Так что там за уроды?

— А черт их разберет! Ниша-то от человечества пустая осталась. Ну вот, стало быть, эти ее и заполнили.

Андрон умолк. Упрямые обветренные губы дрогнули в скорбной улыбке. Все-таки не зря сгинул Димитрий в своем неолите. Благодаря ему противоестествоиспытатель мог теперь утверждать почти наверняка: во имя чего бы ты ни курочил прошлое — результат отрицательный. То есть тоже результат.

Уяснив, что продолжения не будет, Прохор еще раз припал к окуляру, но надолго даже его железных нервов не хватило — сплюнул от омерзения и вернул изделие изобретателю.

— Нет, — искренне выдохнул он. — Уж лучше мы!

Взаимоотношениям фантастики и традиционной литературы «Если» посвятил не один материал, но одну любопытную тему мы совсем не затрагивали. За дело взялся московский критик.

Между прозой основного потока и фантастикой, как известно, полным-полно мостов и мостиков. Их проспекты кое-где переходят в наши и наоборот. Госграница между двумя литературными державами размыта, да и важна-то она больше для книготорговцев-оптовиков и товароведов в больших магазинах, чем для читающей публики. Совсем другое дело — критика, порожденная на фантастической и мейнстримовской почве. Эти две дамы почти не встречаются друг с другом. Сходство между ними примерно такое же, как между теркой для овощей и щипцами для завивки волос.