Журнал «Если» - «Если», 2009 № 04

Ушанки, медведи с балалайками, майки с Кремлем и красной звездой…

Но товар на этом прилавке выглядел довольно странно: ушанка напоминала шлем викинга, вместо медведя на майке был изображен его скелет, в стеклянных шариках прятался не Мавзолей и не собор Василия Блаженного, а желтая пирамида, нечто похожее на древний терем…

— Что, дядя, так и будешь стоять? Или купишь что-нибудь? — ломким юношеским баском спросил продавец.

Василий Ильич поднял взгляд.

За прилавком переминался с ноги на ногу тощий субъект в пуховике и лыжной шапке с помпоном. Лицо его покрывала бурая короткая шерсть, похожая на плюш, на месте носа торчал лиловый пузырь, чуть заметно светившийся в полумраке.

И только глаза были обычными, человеческими.

— Сгинь, пропади, нечистая сила… — проговорил Василий Ильич, пытаясь вспомнить, как нужно креститься.

Поскольку в церкви он побывал всего один раз, семнадцать лет назад, на венчании у друга, то это оказалось сложной задачей.

— Ты чего, дядя, умом тронулся? — спросил продавец, и нос его нервно запульсировал. — А хотя…

Он наклонился вперед, оперся о прилавок и впился в Василия Ильича пристальным взглядом.

— Почему я тебя вижу? — в отчаянии вопросил тот. — Ведь тебя на самом деле нет… Тебя нет!

— Я есть, — продавец хмыкнул. — А вот почему ты меня видишь, мне тоже интересно. Может быть, наблюдателей позвать?

«Каких наблюдателей?» — чуть было не спросил Василий Ильич, но почему-то вспомнил лысых в бесцветных плащах.

— Нет, не надо… — сказал он. — Я пойду, да…

Продавец подозрительно сощурился, принялся шарить под прилавком.

А Василий Ильич заторопился прочь, изо всех сил борясь с желанием оглянуться. С Арбата свернул сразу, пересек Новый Арбат и какое-то время почти бежал, оставляя позади переулки и улицы.

Его гнал страх, чудилось, что в каждой подворотне ждет засада и слышится топот преследователей…

Плечистых, с татуировками на затылках и в полупрозрачных плащах.

Но никто не спешил гнаться за Василием Ильичом, никто не обращал на него внимания, и он постепенно успокоился. Обнаружил, что находится в районе станции метро «Кузнецкий мост», а в нескольких шагах горит вывеска в виде большого красного цветка.

И в этот момент Василий Ильич ощутил, что ему срочно нужно выпить.

— Я знаю, что они идут за мной. Ищут меня… Не знаю почему, — тут он снова оглянулся на дверь. — Вы верите мне?

— Конечно, — сказал я. — У меня нет сомнений, что вы не придумали эту историю. У меня нюх на такие вещи.

— Так что, это все взаправду? Все они… это… ну… — Василий Ильич смотрел на меня так изумленно, словно я показал ему живого марсианина.

— Вам нужно еще выпить, — я успокаивающе улыбнулся. — Но на этот раз напиток на мой выбор и за счет заведения.

Он спорить не стал, даже ни о чем не спросил.

Что ж, страсть к халяве в русском народе порой сильнее любопытства и инстинкта самосохранения.

А я полез в спрятанный под стойкой шкафчик. Даже не в тот, где стояли напитки для завсегдатаев, а в тот, о котором они не подозревали. В мощный сейф, что защищен не только замком…

Туда, где хранились особые вещества, что нужны крайне редко и только для дела.

Ощутив прикосновение моих пальцев, дверца сейфа открылась, и я выудил из него бутылочку толстого стекла, в которой кипела золотистая жидкость. Осторожно вытащил пробку из дерева и плеснул несколько капель в широкий коньячный бокал. Проделал это так, чтобы клиент ничего не видел.

Бутылочку убрал на место, закрыл сейф и очень осторожно добавил в стакан вина.

Белого, из винограда урожая тысяча девятьсот девяносто пятого года, собранного в испанской провинции Ла Риоха.

Вино запенилось, белесая пена поднялась почти до краев. А затем резко осела, и в бокале осталась молочного цвета жидкость, напоминавшая разбавленный водой одеколон «Огуречный».

Вот только ничего общего между ними не было.

— Пожалуйста, — сказал я, выставив бокал на стойку. — Фирменный коктейль. Вид не очень, но зато все остальное…

— А из чего он сделан? — спросил Василий Ильич.

— Секрет. Пейте, не сомневайтесь.

И я вновь улыбнулся, на этот раз настойчиво.

Он взял стакан, осторожно понюхал. Глаза расширились, брови поднялись — еще бы, от «одеколона» пахнет мятой, розмарином и немного изюмом, и подобная смесь не может быть неприятной, — а потом Василий Ильич сделал глоток. За первым последовал второй, а остатки коктейля были уничтожены залпом.

— Это… ну… очень странно… — проговорил он.

Затем мягко, словно в замедленной съемке, повалился лицом на стойку.

— Ха, еще бы не странно, — пробормотал я, а затем повысил голос: — Вел, выйди-ка на минутку!

Из-за двери, ведущей в служебные помещения, донеслось ворчание, потом стук и шорох шагов. Через пару минут показался мой компаньон, с погасшей сигарой в уголке рта, в обычном коричневом костюме, немного старомодном, но безупречно выглаженном и вычищенном.

Ботинок Вела видно не было, но я знал, что в них можно смотреться, как в зеркало. Из нагрудного кармана торчал уголочек ослепительно белого носового платка, на смуглой физиономии застыла недовольная гримаса.

Мой компаньон очень не любит, когда его отрывают от дел. Зато носит шляпу даже в помещении.

И еще от него пахнет горелым.

Как от любого демона.

Полное имя Вела — Вельзевул, но им он пользуется редко.

— Что тут у тебя? — спросил Вел.

— Надо вызывать Наблюдателей, — сказал я. — Похоже, этот парень чем-то им насолил. Я, правда, так и не понял, чем.

— Хм, да? — Вел шумно выдохнул, и его сигара мгновенно затлела, заструился ароматный дымок.

Этому его умению я всегда завидовал.

Мой компаньон обошел стойку и оглядел Василия Ильича с головы до ног, сначала с одной стороны, потом с другой. А затем отступил на несколько шагов и выразительно пожал плечами.

— Ничего, — сказал он. — Хотя если тут замешаны Наблюдатели, в этом нет ничего удивительного.

И он ушел обратно за стойку, в собственный кабинет, где на столе стоит очень старый на вид телефон. Я забрал стакан из-под «коктейля», сполоснул в раковине и стал протирать.

За окном продолжал валить снег, в его белой пелене шагали тени людей и нелюдей.

Вел вернулся быстро и довольно мрачно сообщил:

— Они едут.

— Ясно, — вздохнул я.

Выходящая на улицу дверь скрипнула ровно через пятнадцать минут. В «Красную розу» вошли двое Наблюдателей, лысых, плечистых, в плащах, что способны делать своих хозяев невидимыми для всех, в том числе и для тех, кто смотрит не обычными глазами.

Одного из Наблюдателей, того, что помладше, я знал. С ним мы несколько раз сталкивались. Старшего по возрасту и рангу, с тонким носом и бледными губами, видел впервые.