Журнал «Если» - «Если», 2009 № 04

Ночь выдалась темной, то ли из-за облаков, то ли из-за стелящегося над всем Гритольдом дыма. Бои ушли далеко от побережья. У Хью начался жар, кожа со спины сползала клочьями, воспалилась пробитая арбалетным болтом рука. Чувствуя себя ненамного лучше, Кей заставил Хью проделать несколько верст по побережью, пока они не оказались в прибрежном лесу. И снова повезло: в одиноком хуторе лесника остались лишь его жена, младшие дети да старуха мать. Жену, напавшую на пришельца с рогатиной, Кею пришлось убить, остальных он не тронул. В доме нашлись вода, еда и даже масло для спины Грамона. Старая кляча, из-за возраста не мобилизованная хозяином, еще вчера ушедшим сражаться, повезла раненого на запад.

Хью, немного пришедший в себя под утро, посоветовал пристать к каким-нибудь отмороженным мародерам, рискнувшим сунуться в самое пекло. Обругав его за несбыточность плана, Кей согласился, что это было бы лучше всего. Осторожно обойдя несколько тихих селений, они, уже на полпути к границе, нашли штурмуемую бандитами деревню. Жители попытались оказать сопротивление на подступах к деревне, но были отброшены и частью забаррикадировались в храме, частью оказались осажденными в своих домах. Бандиты, сплошь орки, грабили и поджигали опустевшие дома, до поры оставив гритольдцев в покое. Кей, на ходу помолившись, вышел к ним.

Сразу его не убили, тем более что часть орков оказалась почти земляками — из Дельты Спрои. И все же положение возникло неловкое, человек здесь явно был лишним, а такую проблему лучше решить самым простым путем. Тут и появился Хью, злой и безумно наглый. Наорав на орков, трусивших идти на приступ, припомнив якобы убитую гритольдцами жену, Грамон чуть ли не силой отобрал у одного из мародеров палаш и принялся выкликать на бой хозяина самого большого дома, изредка постреливавшего с крыши из арбалета. То ли оскорбления подействовали, то ли обещание оставить дом в покое в случае победы в дуэли, но гритольдец — Кей глазам своим не поверил! — открыл дверь, чтобы выйти. Конечно, Грамон тут же швырнул в него нож и, как всегда, не промахнулся. Крестьяне еще пытались втащить в дом главу семьи, когда орки дружно навалились на дверь и все было кончено в несколько секунд.

Пришлось поработать еще, но на рассвете посланник и секретарь покинули деревню уже не одни, а в составе маленького каравана, везущего часть награбленного и раненых. Вскоре они наткнулись на вошедшую в Гритольд смешанную имперскую часть из людей и эльфов, которая немедленно ограбила грабителей и арестовала раненых. Грамон показал сохранившийся у него знак имперского дипломата. Посланник и секретарь оказались задержаны мягко, «до выяснения».

— Не совестно было убивать того крестьянина? — от нечего делать спросил донельзя измученный Римти, когда они остались вдвоем, запертые в каком-то хлеву. — Глупый вопрос, простите.

— Он бы все равно умер. Эк тебе лоб изукрасили! — Грамон, хлебнув эльфийской сыворотки, почти не чувствовал боли и внимательно изучал место заключения. — Ничего, залечим без следа.

— Не залечите, у нее ножичек заговоренный был, — посетовал Кей.

— А я тебя к своему врачу отведу, к брахману. Хоть и не положено, но… Пусть это будет твоей наградой за поездку.

— А еще одну награду можно? — спросил секретарь, чуть помолчав. — Конечно, это очень страшная тайна, похуже всякого Цирка, но… Уж очень люди интересовались: а зачем вы сюда приехали, Хью?

Грамон отыскал в углу обломок граблей и теперь примеривал его к руке, поглядывая через щель в стене на часового эльфа.

— Да ни за чем, Кеюшко. В Тайном Крыле сочли, что Князя следует запутать. Ну и путали как могли. Моя миссия — лишь часть общего плана, остальное не мое дело. И не твое. Нам поручили — мы сделали. Были еще варианты поведения, но «королева пива» все отменила, такой код. Про атаку драконами мне не говорили, я уж сам догадался. Выжить нам не полагалось, но пока вот получается, а значит… Стоит уйти в отпуск, пока все не уляжется… Вот сюда, — Грамон приложил руку к доскам, — ударишь со всей мочи. Разбегись как следует. И вынь руку из штанов, что ты там постоянно нашариваешь?!

— Я только проверяю кое-что, Хью. Но, может быть, нам стоит просто вернуться домой официальным образом? Завтра за нами кто-нибудь приедет.

— Кей, ну ты-то уж должен понимать! — Грамон посмотрел на приятеля устало и укоризненно. — Империя убирает ненадежных свидетелей. Еще неизвестно, как это у нее получится. В Службах сейчас такая заваруха, что никого не пощадят. Лучше перестраховаться. А мы… неизвестно что видели, неизвестно что слышали, неизвестно как выжили… Не будь дураком.

Отойдя в дальний угол, Кей так постарался ударить плечом, что сломал ключицу. Часовой умер беззвучно. Угодив во всеимперский розыск, бывший посланник и бывший секретарь ночью переплыли реку и затерялись в разношерстном пьяном сброде, что толпился по ту сторону границы. Только от этих дебоширов ее и охраняли, впрочем, тоже не особо тщательно.

Последнее, что запомнилось Кею в Гритольде, это колья на берегу, на которых висели свежие человеческие головы. И еще жирные мухи над ними.

Вета шла от дома своей раскачивающейся деловой походкой, на ходу поддергивая юбку. Грамон понурил голову.

— Слушай, про то письмо… Не нужно было мне его тебе оставлять, прости. Но это ведь ничего не меняет, верно? Я, конечно, навещаю иногда детей, но с той женщиной все давно кончено, и с той, другой, тоже. Я ведь только тебя люблю!

Осталось несколько шагов, Вета приподняла юбку еще выше, полностью показав тяжелые сапоги.

«Ох и врежет она ему…»

Но Хью выглядел уж слишком плохо, даже похудел раза в полтора, одежда повисла… И все же, если Вета решила врезать, то врежет обязательно. В последний момент она шагнула чуть в сторону, и мысок сапога влетел в пах ничего не подозревавшего Кея.

И тогда он понял, что путешествие в Гритольд закончено, страница перевернута. Он упал на колени, потом на правый бок, чтобы не видеть, как обнимается парочка извергов, и впал в странное состояние покоя. Боль жила сама по себе, а Кей рассматривал, как за замусоренным оврагом на огороде играют оркские детишки. Мальчик отрывал лапы какому-то зверьку и кидал в овраг. Возможно, это был котенок, а может быть, белка или крыса. До Кея долетали душераздирающие вопли несчастной зверушки и смех упершейся ручонками в колени девочки. Светило солнце, с огорода несло навозом, на далеком лугу махали косами мужики. Очень сильные, добрые, когда трезвые, и вечно грязные оркские имперские мужики.

Мы, может быть, не идеал.

И ждет нас, может быть, провал.

Но боги видят: мы хотели,

Чтобы никто не воевал.