Мавлюда Ибрагимова - Фарида

В общем, всем нам давно хотелось домой. Я уж думал: встречу Абида Салиховича, скажу - вот, старый, говори спасибо своему возрасту! Девушек обижать...

Старшая сестра больше всего ругала нашу палату. Пожалуй, было за что. С некоторых пор Алишер стал где-то спирт выпрашивать (у сестер, наверное), мы, конечно, и к этому приобщились.

Больше всего нравилось нам бегать смотреть на новеньких. Они шли к Валиевой со всего города. Я раньше не думал, что в нашем городе столько дурнушек. И каждой Валиева обещала счастливое будущее. А они, дурочки, сидят - одна косая, другая кривая, а мы втроем посмеиваемся над ними, да им подмигиваем. Было, и ущипнем при случае.

Выписываясь из клиники, мы получили и новые паспорта. Разошлись, договорившись попозже встретиться в чайхане. Забавно было войти в знакомый родительский дом (теперь-то я свой построю!) - входил уверенно, крепко. Отец чуть с ума не сошел от радости, созвал соседей, зарезал барана. Шум, споры, гвалт. Я только посмеиваюсь.

С сестренками оказалось труднее. Они привыкли, что я, как все, что на меня можно свалить любую работу. Пришлось разок наподдать им, чтобы не забывались. Привыкли. Одна мама не могла привыкнуть, страдала.

Лучше всего было вечерами. Выйдешь на улицу, на площадь, гуляешь себе. Девушка, а, девушка?..

Хорошо.

Даже сердце вдруг замрет.

Вот был тощий, невзрачный, все о любви думал несбыточной. А теперь что? Все есть. Позови девушку, сама придет. Только, к сожалению, удовольствие это быстро кончилось. Городок у нас небольшой. Всякие серые шейки быстро превратились в нормальных парней, а потом парнями захотели стать и обыкновенные девушки. Парнем-то лучше быть! И на работу примут, и не насмеются при случае... Прошло какое-то время, и девушек в городе стало наперечет. А мужчин все больше и больше. И видно, что женских рук не хватает, мужчины вроде и молодые и симпатичные, а смотришь - рубашки на них мятые, брюки неглаженые. Кое-кто от отчаяния и бриться перестал. Встретимся с Алишером, пройдемся по площади - одни мужики кругом. Да что же это такое?

Как-то лежу отдыхаю. Прямо в башмаках завалился на диван, лень снимать. Рукой пошарил - сигареты ищу, а под руку книжка попалась. Стихи.

Ишь чем сестренки занимаются - стихи читают? Я сильно удивился: сами ведь собираются в клинику Валиевой, зачем им стихи? Что они вычитают в стихах?

Полистал страницы, вдруг что-то дрогнуло в сердце. Вспомнил: я еще когда не Фаридом был, уверенным и волевым мужчиной, а несчастной тощей Фаридой с некрасивыми близко посаженными глазами, мне это стихотворение почему-то нравилось. Я сейчас его даже вслух прочел.

Ты - мое солнце, - я прочел, - сжигающее

мои леса.

Соль на холмах и дорогах, как иней.

Я в пустыне.

Миллиарды песчинок поют и рыдают на все голоса.

а в душе моей плачут ископаемые леса...

Я бы мог сохранить их, посмей я тебя убрать,

я бы мог сохранить, посмей я тебя убить,

но ты в небе, одна

и лесам суждено погибать,

и над миром, спаленным тобою,

тебе только быть.

Обожженной душою тянусь в непрозрачную высь:

дай дождя!

Отзовись!

Небритый, злой отложил книжку. Слова, слова, слова... Но почему так защемило сердце? Вот мужчиной стал, теперь жизнь в моих руках, добьюсь всего, чего хотел. И все же там, в глубине моего сердца, в сердце не Фарида, а Фариды... Что-то, видно, было там такое, от чего не по себе и мужчине.

"А младшая сестренка?" - подумал я. Она ведь тоже собирается к Валиевой. Зачем? Женщин скоро совсем не останется, самых незаметных мужчины будут носить на руках. Может, в этом и заключается счастье?

Впервые пришло мне в голову, что, может быть, я ошибся.

Небритый, задумавшись, сидел на диване. Книжка упала на пол, страницы ее развернулись.

"Обожженной душою тянусь в непрозрачную высь..."

Странно. Все хорошо, а я сижу, думаю. И в сердце бьется одно:

Сестра! Не ходи к Валиевой!