Ната Чернышева - Это был просто сон...

— И вы молчали все это время. Знали, и молчали!

— Ради Ойнеле, — жестко сказала Ирина. — Я запомнила судьбу ребенка Лиломы Рах-Сомкэ. А Ойнеле — моя дочь! Пусть и нет в ней моих генов, все равно. явыносила ее!

— Вспомнили? — осведомилась Раласву сэлиданум.

— Догадалась, — ответила Ирина. — Сердцем почувствовала.

— Н-да… — задумчиво проговорила сэлиданум, прохаживаясь по комнате. — Вы — сенс, Ирина, вы знаете об этом? Вы способны к эмпатии с высоким коэффициентом достоверности. Это большая редкость среди всех галактических рас… И я видела, что мне вы не доверяете, боитесь меня и ненавидите. Есть за что!

Зря вы думаете, что я ни при чем, что у меня просто болит душа за сына и от того я покрываю его. Но это не так. К сожалению, история слишком длинная… жизни не хватит, чтобы пересказать ее всю. И все же я попытаюсь. Рассказать…

"Не надо!" — отчаянно подумала Ирина. — "Это убьет вас!" Но вслух она не сказала ни слова. Глубоко внутри, рядом с сердцем, будто смерзлось что-то в ледяной, больно ранящий острыми шипами, ком. Ирина слушала и молчала.

— Главная задача Службы Генетического Контроля, — говорила сэлиданум, — не только в том, чтобы рождались здоровые дети… Хорошая наследственность — это полдела. Прежде всего, мы должны сохранять память предков. Достояние клана, от самых ранних дней его истории, — это память. Память — наше сокровище… И наше проклятие. Второй каскад несет в себе огромную опасность для подростка, еще толком не осознавшего себя. Некоторые не выдерживают, погибают. Или сходят с ума, что ничем не лучше.

Она прошлась по комнате. Остановилась возле цветов, потрогала пальцем листья. Продолжила:

— Моим безумием стал мой собственный дед. Мне досталась память его второй жены, а она любила его так, как любят лишь раз в жизни. Между нами было все, что только может быть между мужчиной и отвергнутой им женщиной. Причем женщиной юной, взбалмошной и озверевшей от того, что ее раз за разом убирают с дороги как… смердящую падаль… Что ж, третий каскад излечил меня от этого. Я сменила имя, сменила профессию… и все шло относительно ровно, пока не вскрылось мое первое преступление с Фарго.

Этот проект… проект Службы Генетического Контроля… я была не самым плохим генетиком и знала, что делала. Чтобы вырвать из темноты веков память основателя нашего клана — а я знала, что это возможно! — подразумевался инцест между поколениями. Помимо прочего, я еще думала отомстить своему деду. Но он вывернулся, и отправил ко мне своего сына…

— Арэля Дорхайона, — кивнула Ирина. — Да?

— Именно… Я полюбила его… но это случилось не сразу, прошло много лет… а тогда… что я понимала тогда? Я спрятала Фарго потому, что знала. Знала, что так получится! Именно так и никак иначе. Но меня никто слушать не стал. И даже потом, когда мои слова подтвердились. Когда ментальное сканирование Фарго показало: план удался. Даже тогда. Мне не разрешили вернуться в клан. Велели рожать детей этому пьохалану Тонкэриму. Я родила Кмеле, и потеряла возможность в дальнейшем стать матерью.

Такая вот предыстория. Я не слишком вас утомила?

— Нет… — пробормотала Ирина.

— Ахавьерш… Флаггерс… мой младший. Я всегда за него тревожилась. И не зря. Связался с дурной компанией, полез, так сказать, на кривое дерево… Сам родство оборвал… хоть на это ума хватило, семью не подставлять…

Раласву помолчала немного. Потом продолжила. Она рассказала все! Что и как она делала на побегушках у бандитов. Самого Артудекта, кстати, никогда не видела. С ней всегда разговаривал только ее сын. Флаггерс. Как к ней пришли в первый раз, а она их послала. Как во второй раз у нее на глазах убили ребенка. И пригрозили убивать до тех пор, пока она не согласится.

— У них были костюмы с мускульным усилением, — с трудом выталкивая слова, рассказала сэлиданум. — Эти ублюдки… взяли малыша за руки… и… разорвали его… у меня до сих пор стоит в ушах его крик. Я сломалась. Я не могла рассказать никому! Они сказали… если расскажу… то будут убивать дальше. У них в лабораториях много детей. И… я сломалась…

До третьего каскада, до того, как стать генетиком, я была нейрохирургом. У меня было тогда совсем другое имя. О нейрохирурге по имени Асгенау Дорхайон-лиа давно уже никто не помнит. Я не ожидала, что навыки прежней профессии вспомнятся так легко и так просто. Третий каскад почти полностью уничтожил прежнюю личность. Даже эту преступную любовь, ради которой я горела огнем, он ослабил и почти извел из души. Но я сумела вспомнить свою прежнюю профессию. Это я уничтожила вашу память, Ирина.

Она плакала, и даже не замечала этого. Ирина потрясенно молчала, не зная, как быть и что делать дальше.

— А… почему… вы говорите об этом мне? Сейчас?

— Почему я решилась рассказать это сейчас? Мне надоела эта проклятая жизнь. Я хочу, чтобы все закончилось. И чтобы вы вернулись домой, вы ведь именно этого и хотели — вернуться. Мне невыносимо было каждый день вас видеть, зная ВТС-код вашей потерянной планеты. Вы мне… нравитесь, всегда нравились. Я уже говорила вам, почему. Но вы работали у меня почти год. И я видела… Вам было трудно, но вы справлялись. Всегда. Что бы ни происходило. И… вас дети полюбили. Это же видно. Я думала… хотела впоследствии предложить вам учиться… чтобы потом, когда-нибудь, вы смогли бы занять мое место. В конце концов! Это из-за меня вы здесь оказались. Так почему бы не дать вам шанс?

— И все же вы хотели, чтобы меня казнили, — медленно проговорила Ирина. — В тот день… за преступление, в котором обвинили потом Лилому Рах-Сомкэ. Это вы изменили память Лиломе?

— Я. Они убили двоих детей прежде, чем я… сломалась. Так же, как в прошлый раз.

Она молчала очень долго. Потом выдавила из себя:

— Простите меня, если можете. Сама я себе не прощу уже никогда…

— А что же теперь будет? — потерянно спросила Ирина.

— Вы вернетесь домой. Итэль напугал вас… заставил… шантажировал вашим сыном. Невозможно было слушать. Но ничего вам не сделают. Ваш супруг — не преступник, нет. Так что вернетесь на вашу Землю… и все у вас будет хорошо.

— А вы?

— А у меня уже ничего не будет…

— Но ваши дети?..

Ирина представила себе все эти многочисленные казни… столько детей… и у каждого свои дети… и Фарго тоже. Вместе с дочкой. И Клаемь, скорее всего. И Клаверэль барлаг. Ее замутило, горло сдавило спазмом. Какой кошмар!

— Когда меня отдали Тонкэриму, я оборвала родство со всей своей семейкой. Импульсивный поступок… я не думала тогда, что спасаю своих детей в будущем. Я не раз пожалела об этом. Но… так было надо. Теперь я вижу: я — тогда — поступила очень правильно! Все мои дети в безопасности.

— А Кмеле?

— Кмеле сама отказалась от меня. Она теперь сийта и жена Феолэска. Ей… ничего не будет…