Ната Чернышева - Это был просто сон...

— Как интересно. Но неужели память настолько определяет личность?

— В подростковом возрасте — да. Остальное уже зависит от человека. Сумеет ли он огранить доставшийся ему редчайший алмаз или испортит его одним неверным грубым движением. Фарго оказался достойным наследником. Просто старик никак не может примириться, ведь… Что с вами? Вам плохо?

"Да", — хотела сказать Ирина, но не успела.

В себя она пришла в больничной палате. "Кажется, это превращается уже в закономерность. Упал, очнулся — гипс… Что за невезуха!"

— Кто вам разрешил покинуть медцентр? — сердито спросил Тэйнхари ак-лидан.

"Вот новая напасть!" — огорченно подумала Ирина. Она забормотала что-то в свое оправдание. Ак-лидан жестом велел ей замолчать.

— Впредь без моего личного разрешения не смейте даже в коридоре появляться.

— А почему? — возмутилась Ирина.

— Потому, что у вас случился повторный микроинсульт, и, поверьте мне, вы еще дешево отделались!.

— Что-о?! Инсульт? — поразилась Ирина. — Но я же молода!

— Да, вы молоды, — серьезно сказал Тэйнхари ак-лидан. — Но за свою коротенькую жизнь уже успели заработать скрытую гипертонию и множественные органические поражения обоих полушарий головного мозга. Недавний стресс плюс легкое сотрясение все того же мозга привели к разрыву мелких сосудов. Так что постельный режим и полный покой.

— То есть лежать? — уточнила она.

— Именно. —

И как долго?

— Не меньше десяти дней. А там посмотрим.

— Десять дней! — взвыла Ирина. — Да я с ума сойду за это время!

— Жить хотите?

Ирина растерялась. Вопрос явно не был риторическим. Ак-лидан ждал ответа.

— Я… Ну, я… да… хочу…

— Значит, вытерпите все и с ума не сойдете. Лежать, вставать только при крайней необходимости. Утром я вас навещу. И не смейте, повторяю, не смейте выходить из палаты и бродить, где вам вздумается! Я достаточно понятно говорю?

— Вполне, — буркнула Ирина, закрывая глаза.

Немного погодя навестить ее пришла Клаемь. Ирина очень ей обрадовалась. Она успела привыкнуть к этой заботливой женщине-рианку, а сегодняшний день оказался слишком уж перенасыщен событиями.

— Мне передали, как вы сумели остановить моего супруга, — сказала она, присаживаясь на краешек постели. — Храбрый поступок.

— Мне показалось, что это будет правильно, — Ирина села, подобрав под себя ноги. Сидеть ак-лидан, кажется, не запрещал.

— И еще как! Спасибо вам! Вы не дали ему натворить глупостей.

— Вот Клаверэль барлаг то же самое сказал… А почему они так друг друга ненавидят?

— Видите ли, — вздохнула Клаемь, — у Фарго синдром Тойвальми, наследственная генетическая болезнь. Нерасхождение хромосом. Понимаете?

— Да. Что тут не понять, — кивнула рина. — У нас тоже есть такая болезнь. Синдром Дауна…

— Слепота, радужные волосы, разное количество пальцев на руках — это всего лишь внешние проявления болезни, — продолжала Клаемь. — Большинство таких несчастных обнаруживают крайнюю степень умственной отсталости в самом раннем возрасте. При полностью сохраненных репродуктивных способностях… Дети с синдромом Тойвальми рождаются не так уж и редко — примерно один-два на сто тысяч. Поскольку женщины Оль-Лейран обычно рожают двойню и тройню, то часто случается так, что один или двое детей здоровы, а другой — имеет синдром Тойвальми. Служба Генетического Контроля подвергает таких детей эвтаназии в первые же часы жизни.

— Какой ужас! — воскликнула Ирина.

— Это не ужас. Это жизнь. Чужая жизнь, Ирина. Элементарный инстинкт самосохранения. Не нам судить… При плодовитости больных синдромом Тойвальми, к нынешнему дню две трети всей расы страдали бы этим неприятным недугом. Самое главное заключается в том, что вмешательство генетиков в процесс зачатия невозможен из-за физиологических особенностей. Память предков передается потомству только в процессе естественного зачатия по обоюдному согласию обоих партнеров. Иначе уже на первом каскаде ребенок не в состоянии осознать себя, что заканчивается трагически: полным аутизмом. Мать Фарго занимала в Службе Генетического Контроля не самый последний пост. Она провела процедуру эвтаназии сотням младенцев с синдромом Тойвальми. А вот когда родила своих первенцев, и среди них обнаружился ребенок-калека, то не сумела подчиниться закону. Она совершила преступление, спрятав ребенка в семье рианков. Она совершила второе преступление, не дав малышу имя отмены, которое заблокировало бы пробуждение памяти предков. И когда второй каскад принес подростку память легендарного Фаргэля ак-Дорхи, основателя клана Дорхайонов, оказалось уже поздно что-либо менять. Ну, а Итэль Бэйль Дорхайон, сам в прошлом сотрудник Службы Генетического Контроля, не сумел переварить существование такого внука. А когда мы решили родить ребенка, его вообще чуть удар не хватил. Нам удалось тогда отстоять свое право. И даже получить разрешение на эксперимент. Из эмбриона были удалены лишние хромосомы. Когда же малышка родилась, ей не стали давать имя отмены. Что из этого получится, никто не знает, но девочка уже выбрала себе имя Главы клана. Она вспомнила его как своего предка!

— Ага, — поняла Ирина. — Вот он обрадовался, наверное.

— А то! Отсюда и эта неприятнейшая сцена, которую вы имели несчастье наблюдать… Спасибо вам искреннее еще раз. Если бы Фарго сорвался, последствия были бы ужасными.

— Вы ведь знаете, что произошло утром? — спросила Ирина.

— Да… Девочка теперь будет воспитываться в клане. Здесь похитителям невозможно будет ее достать.

— А я работу потеряла.

— Это так, к сожалению. Но не переживайте. Мы что-нибудь придумаем. Без работы вы не останетесь.

Тэйнхари ак-лидан дал ей вольную не через десять дней, как обещал, а гораздо позже. Клаемь в это время была в поездке по планетам Анэйвалы, и Ирина снова растерялась, не зная, куда идти и что делать. Но, как оказалось, переживала она зря. В медцентр за нею пришел сам а-дмори леангрош. Без лишних разговоров он велел Ирине идти за ним.

Короткий полет на танте завершился в обширном парке, смутно знакомом. И лишь когда Ирина увидела кислое лицо Раласву Ди-Тонкэ, она поняла, что это за парк.

— Найдите ей дело, Раласву сэлиданум, — бросил а-дмори леангрош, и оставил их одних.

Ирина молчала, не в силах примириться со своей судьбой. Работать под началом у этой женщины?! Какой кошмар!

— Пройдемте в мой кабинет, — сказала Ди-Тонкэ.

Перспектива содержать у себя такую подчиненную тоже ее не радовала.

Ирина молча пошла следом.

А куда ей было деваться?

Кабинет Раласву Ди-Тонкэ меньше всего напоминал официальное помещение. Сэлиданум — это не просто административная должность заведующего Детским Центром. Это еще и научное звание, аналогичное нашему профессору. Именно поэтому от кабинета такого человека невольно ожидается что-то строгое, ученое, богатая библиотека, например. Какой-нибудь компьютерный (или что у них тут заменяет компьютеры) супертерминал во всю стену… Но ничего подобного не было и в помине. Голографический экран в отключенном виде, правда, присутствовал. Тонюсенькие синие полоски отмечали его границы, едва заметные на общем сине-голубом фоне стен. Масса пестрых подушек, знакомая серая лиана в кадке, тонкая прозрачная ножка-подставка, на которой сверкала пестрым многоцветьем странного вида пирамидка высотой в локоть. Ирина пригляделась и поняла, что пирамиду составляли маленькие треугольные призмы, в каждой из которых находилась крохотная, но очень четкая трехмерная фотография.