Ната Чернышева - Золотой Рассвет

…Золотой рассвет…

…Миллиардами звездных глаз смотрелась в спокойную гладь моря бархатная ночь. Ветра не было, тихо шипел прибой, без устали налегая на песчаный берег. Непроглядная тьма сгущалась на востоке, словно солнце никак не желало подниматься в назначенный час…

…Легкое дуновение по-летнему прохладного воздуха, вкус морской соли на губах, запах выброшенных на песок водорослей, тихий шорох песка под ногами, ожидание… Восторженное ожидание обещанного чуда.

И вдруг! Темно-синяя полоса приподняла на востоке бархатное, расшитое алмазами крупных и ярких звезд покрывало ночи. Приподняла и решительно начала теснить прочь, наливаясь желтовато-золотистым светом. Тончайшими золотыми нитями вспыхнули перья редких невесомых облаков. Заиграли, зазолотились верхушки невысоких волн, вскипавшие в полосе прибоя воздушной оранжевой пеною. Одна за другой угасали звезды, растворяясь в победно шествующем с востока сияющем золоте нового дня.

И не осталось в мире иных красок — только золото во всех его проявлениях. От темно-коричневой, почти черной глины там, где песок пляжа плавно перетекал в невысокие холмы, и до искрометного сияния золотого расплава там, где стремительно поднимался над сверкающей золотыми бликами поверхностью моря пышущий золотым жаром шар восходящего солнца.

Ласковое прикосновение к щеке теплых солнечных лучей, солоноватый вкус ожившей надежды, запах радостных перемен, бессильный шорох уходящей в минувшую ночь болезни, ожидание… Восторженное ожидание начинающегося чуда.

Золотой рассвет.

Полыхнувший внезапно ярко-алым разрывом страшной боли.

— Фредди, — прошептала целительница одними губами. — Фредди! — закричала она, срываясь с места под изумленные возгласы Чужих.

С невероятной скоростью летела она по коридорам и переходам, не извиняясь за столкновения с попадавшимися на пути людьми… (откуда только они взялись здесь в таком количестве?!) и все равно опоздала.

Фредди лежал на полу, свернувшись калачиком, и даже боли не прослеживалось в его эм-фоне, лишь холодная тишина угасшего сознания. Джейни упала рядом с ним на колени, приподняла светловолосую голову, отказываясь верить всем своим чувствам. Нет, нет, не может этого быть, только не Фредди… Только не он…

Мальчишка умирал. И вместе с ним умирали все его песни, его чудесный голос, веселый нрав, коротенькая память длиной в неполные тринадцать лет…

…Так просто было повернуться и уйти. Пожать плечами: "безнадежный случай", повернуться и уйти. Никто не осудил бы ее… Джейни стиснула зубы. Нет. Она не уйдет. И неодобрение инфосферы ей не помеха.

Миг — вспыхнули яркими огнями ауры всех находившихся вокруг людей. Клочья серого сырого тумана — застывшие в дверях Чужие. Джейни вскользь отметила их присутствие и тут же об этом забыла. Жемчужно-серый огонь — спящий мужчина. Каким-то невероятным образом мальчишка все-таки спас его от неминуемой смерти! Но на удивление времени не оставалось. Мальчик… Целительница потянулась к нему, возводя защиту, восстанавливая распадающуюся ткань его ауры, заставляя вновь забиться умолкнувшее было сердце…

И ударил со всех сторон громадный, беспощадный, не выносимый для живых свет, с легкостью термоядерного синтеза плавящий сознание и волю. Инфосфера отступила, крохотной точкой сжалась где-то в самом дальнем углу разума, в любой момент готовая исчезнуть совсем. И Джейни осталась один на один с ослепляющей запредельной болью.

Кажется, она закричала…

…Она не сразу осознала себя снова.

Тонким ручейком заботливого тепла вливалась в сознание радуга инфосферы. Уходила, отступала в забвение рвущая тело жестокая боль. Достигли слуха чьи-то давящиеся истерические рыдания. Она не сразу поняла, что это рыдает она сама.

Чья-то сильная рука поддержала, не дала упасть. Знакомый рисунок фитоаур растений и деревянная лавочка, на которую ее усадили, словно куклу, вызвали в памяти ассоциацию с ночным парком госпиталя.

— Двести сорок семь! — выдохнула Джейни, зло размазывая по щекам неиссякающие слезы. — Двести сорок семь смертей за последние четыре месяца! Ну, не могу я больше, не могу, не могу, не могу, не могу, не могу! — каждое "не могу" сопровождалось ударом кулаков о деревянное сиденье, стремительно покрывавшееся сетью толстых трещин. — Недалек тот день, когда я заработаю пожизненную дисквалификацию с ментокоррекцией на подавление целительской паранормы! Инфосфера безжалостна в вопросах такого рода. И что мне тогда останется? Голый ранг и ничего больше!

— Вторая ступень первого ранга, — напомнили ей. — Не так уж и мало, если подумать.

Джейни внезапно узнала своего собеседника — Ми-Грайон!

— Да вам… — задохнулась она от возмущения, — вам-то какое дело?! — она поспешно отодвинулась назад, едва не свалившись за край лавочки.

— Я никогда раньше не видел транс исцеления, — извиняющимся голосом произнес Ми-Грайон. — Я даже представить не мог, что это для вас… такое самопожертвование. Мальчик болел алой лихорадкой?

— Да!

— Он будет жить?

— Не знаю! Не знаю я ничего! — Джейни закрыла лицо руками, но пришедшее помимо воли гиперзнание целителя отчетливо и ясно подсказало ей: Фредди в коме и неизбежно умрет на четвертые сутки…

— Он умрет, — устало сказала она чуть погодя. — На четвертые сутки.

— Значит, сегодня ваше самопожертвование оказалось напрасным, — задумчиво проговорил Чужой.

Джейни подняла голову и стала смотреть в темное небо. Звезды мерцали сквозь прозрачную пелену слез, холодно и тревожно. Тягучее вязкое безразличие пришло на место недавней истерике, холодное, серое, отвратительное. Надо было бороться… например, встать, выпить горячего кофе, принять душ… но сама мысль о том, что придется вставать, порождала лишь глухое бессилие.

— Вы ведь и сами могли умереть, не так ли?

Целительница промолчала. Отстанешь ты когда-нибудь от меня или нет?

— А она здесь что потеряла? — с неподдельным удивлением воскликнул вдруг Ми-Грайон.

Джейни с трудом заставила себя посмотреть в ту же сторону. На ярко освещенной площадке через две аллеи дальше стояли и мирно разговаривали друг с другом Ян и Лэркен Тойвальшен. Вот же идиоты окаянные! Нашли время.

— Ян, вас засекли.

— Проклятье! Придумай что-нибудь!

— Что придумать-то?

— Что-нибудь! Поубедительнее! Быстро!

— А чему вы удивляетесь? — равнодушно сказала Джейни. — Он — мужчина, она — женщина… Вполне подходящий повод для встреч, как мне кажется.

— Что-о?!

Лицо Ми-Грайона приняло неописуемый вид. Джейни слабо улыбнулась. Некоторые Чужие в так называемых интимных вопросах проявляли куда больше ханжества, чем самый последний пуританин Марсианской Республики.