Роберт Хайнлайн - Восставшая Луна

Поэтому я позвонил Майку и велел ему прикинуться, что у него началось «несварение желудка». Он так и сделал, и меня позвали к нему — никаких проблем. Если не считать того, что мне пришлось предъявлять паспорт на станции, а затем и новому охраннику в Комплексе, всё было как обычно. Я поболтал с Майком, забрал у него тысячу шуток (с условием, что мы будем сообщать ему наше мнение по каждой следующей сотне не быстрее чем раз в три-четыре дня), велел ему «выздороветь» и отправился обратно в Луна-Сити, задержавшись по пути только затем, чтобы предъявить Главному Инженеру счёт за отработанное время, проезд, амортизацию инструментов, материалы, специальное обслуживание и всё остальное, что я сумел в него впихнуть.

После этого мы с Майком виделись примерно один раз в месяц. Чтобы не рисковать, я появлялся там только в тех случаях, когда меня вызывали для того, чтобы я устранял неисправности, которые были не по зубам их собственному персоналу. Я всегда был в состоянии всё наладить — иногда быстро, а иногда после целого дня работы и множества тестов.

Я всегда заботился о том, чтобы на пластинах корпуса Майка оставались следы от моих инструментов. Кроме того, у меня имелись распечатки тестов, по которым можно было видеть, где именно крылась неисправность, как я её обнаружил и как устранил. После каждого из моих визитов Майк всегда работал великолепно. Таким образом, я был незаменим.

Итак, вскоре после того как я изготовил для него новый дополнительный вокодер, я не колеблясь позвонил ему и велел приболеть. Вызвали меня уже через тридцать минут. Болезнь Майк выдумал себе первоклассную — он начал посылать колебательные сигналы, вызывающие дикие сбои в системе кондиционирования в резиденции Надсмотрщика. Он поднимал температуру, а затем резко сбрасывал её, с периодичностью в одиннадцать минут. Атмосферное давление колебалось ещё резче, с частотой вполне достаточной, чтобы вызвать у человека боль в ушах.

Следовало думать, прежде чем передавать управление кондиционированием резиденции главному компьютеру! В туннелях Девисов, дома и на ферме мы использовали для этого простейший управляющий контур с обратной связью для каждого помещения, снабжённый сигналом тревоги, чтобы в случае чего любой мог выбраться из постели и вручную отрегулировать систему, пока не будет установлен источник неприятностей. Если коровы начинали мёрзнуть, то кукуруза ничуть не страдала; если выходили из строя лампы над пшеницей, то с овощами всё было в порядке. То, что Майк сумел устроить такой тарарам в резиденции Надсмотрщика и никто не мог сообразить, что именно надо делать, показывает, какой глупостью было сваливать всё это на один-единственный компьютер.

Майк развлекался от души. Это был тот вид юмора, в котором он действительно знал толк. Мне тоже было весело, и я велел ему продолжать в том же духе и повеселиться на славу. Сам я достал маленькую чёрную коробочку и разложил инструменты.

И тут пришёл дежурный компьютерщик и принялся звонить и колотить в дверь. Я открыл дверь, держа в правой руке свою левую руку номер пять и выставив искалеченный обрубок, — от такого зрелища некоторых людей тошнит, а другие начинают чувствовать себя неловко.

— Какого чёрта тебе тут надо, приятель? — поинтересовался я.

— Послушай, — сказал он. — Надсмотрщик рвёт и мечет. Ты уже обнаружил неполадку?

— Передай Надсмотрщику моё почтение и скажи, что я наизнанку вывернусь, чтобы вернуть ему его драгоценный комфорт, как только сумею отыскать повреждённый контур… если меня не будут отвлекать дурацкими вопросами. Ты так и будешь стоять там, держа дверь нараспашку, чтобы пыль летела в машинный зал, в то время как с машины сняты панели кожуха? Если да, то, когда машина начнёт искрить от пыли, можешь чинить её сам. Я не стану вылезать из тёплой постели для того, чтобы тебе помочь. Можешь так и передать своему Надсмотрщику.

— Попридержи язык, приятель.

— Сам попридержи, каторжник. Так ты собираешься закрыть дверь? Или мне уйти отсюда и отправиться обратно в Луна-Сити?

Он закрыл дверь. Я не находил ничего интересного в том, чтобы оскорблять этого бедного остолопа. Просто такова была наша политика — сделать всех и каждого настолько несчастным, насколько это возможно. Работа на Надсмотрщика и так ему мёдом не казалась, а я хотел сделать так, чтобы она стала для него просто невыносимой.

— Хочешь, я сделаю, чтобы было ещё веселей? — поинтересовался Майк.

— Ну, пожалуй… Продолжай в том же духе ещё минут десять. А затем резко прекрати. Потом, в течение часа, потряси их ещё немного, скажем, скачками атмосферного давления. Вразброс, но сильно. Ты знаешь, что такое акустический удар?

— Конечно. Это…

— Не надо давать мне определение. После того как закончишь основное представление, потряси его воздуховоды с силой, близкой к акустическому удару, с интервалом в несколько минут. А затем преподнеси ему что-нибудь такое, чтобы надолго запомнилось. Гм… Майк, можешь сделать так, чтобы стоки из его уборных начали течь в обратном направлении?

— Конечно могу. Все?

— Сколько их там в наличии?

— Шесть.

— Пусть ему промочит все коврики. А если можешь определить, который из туалетов находится поближе к его спальне, сделай так, чтобы там фонтаном ударило под самый потолок. Можешь?

— Программа запущена.

— Хорошо. А теперь, дружище, вот тебе подарок.

Мы прогнали проверочные тесты, затем я велел Майку позвонить Вайо и проверить работу каждой из схем.

В течение десяти минут стояла полная тишина. Я потратил это время на то, чтобы оставить отметки от своих инструментов на внешних панелях, которые я должен был снимать, если бы действительно имели место какие-нибудь неполадки, убрать инструменты, надеть руку номер шесть и скатать в рулон ту тысячу шуток, которая дожидалась меня в распечатанном виде. Оказалось, что мне нет необходимости отключать аудиоконтуры вокодера, Майк подумал об этом прежде меня и всегда отключал их, когда кто-нибудь прикасался к двери. Поскольку скорость его реакций в тысячу раз превосходила мою, я просто выкинул это из головы.

Наконец он сказал:

— Все двадцать схем работают нормально. Я могу переключаться с одной на другую даже в середине слова, и Вайо не удаётся определить, где именно произошло переключение. Ещё я позвонил профу — просто чтобы поприветствовать, и поговорил с Мамой по твоему домашнему телефону. Всё это я проделал одновременно.

— Значит, всё сработало! А какой предлог ты выдумал, чтобы позвонить Маме?

— Я попросил её передать, чтобы ты позвонил мне, то есть Адаму Селену. Затем мы немножко поболтали. Она очаровательная собеседница. Мы обсуждали проповедь, которую Грег прочёл в прошлый вторник.