Роберт Хайнлайн - Восставшая Луна

Но следующий раздражающий звонок, поступивший, как показалось Морту, уже от самого Альвареса, можно описывать только в превосходных степенях.

Проф заставил Майка уняться. Он опасался, что Альварес может лишиться работы, чего нам бы не хотелось: все его действия слишком играли нам на руку. Но к тому времени стражей порядка уже два раза поднимали ночью по тревоге — якобы по приказу Надсмотрщика, — что привело к дальнейшему падению их морального духа, а Надсмотрщик пришёл к убеждению, что его окружение состоит исключительно из предателей, в то время как его люди пребывали в полной уверенности, что у него не всё в порядке с головой.

В «Лунной Правде» появилось объявление, анонсирующее лекцию доктора Адама Селена на тему «Поэзия и искусство Луны: Новый Ренессанс». Никто из наших товарищей на ней не был; по системе ячеек было передано указание не ходить туда. Когда там появилось три взвода головорезов, в зале никого не оказалось. Принцип неопределённости Гейзенберга в приложении к «Алому Цветку». Редактор «Правды» провёл не самый лучший час в своей жизни, объясняя, что он лично не принимает объявлений, что конкретно это объявление было принесено в их контору анонимным лицом и что за него заплатили наличными. Ему было велено не принимать больше никаких объявлений от Адама Селена. Затем этот приказ отменили и велели ему, наоборот, принимать от Адама Селена всё, что угодно, но немедленно извещать об этом Альвареса.

Было проведено испытание новой катапульты. Выброшенный ею груз упал в южной части Индийского океана, в точке с координатами тридцать пять градусов восточной долготы и шестьдесят градусов южной широты. Майк был весьма доволен своей меткостью, поскольку ему лишь пару раз удалось бросить взгляд на цель, да и то украдкой, улучив момент, когда никто не пользовался радарами слежения и наведения, и, несмотря на это, первый же его бросок угодил в яблочко.

Информационные агентства Земной стороны сообщили, что станция слежения за небом в Кейптауне зарегистрировала падение гигантского метеорита в Субантарктике. Зарегистрированная сила удара идеально соответствовала расчётам Майка — он позвонил мне, чтобы похвастаться этим, когда шла трансляция вечерних новостей агентства Рейтер.

— Ну, скажу тебе, это было нечто! — Он просто захлёбывался. — Я сам наблюдал. Вот это был всплеск!..

В последующих выпусках новостей сообщалось, что сейсмические и океанографические лаборатории зафиксировали колебания земной поверхности и цунами в океане. Эти сведения полностью подтвердили правоту Майка.

У нас наготове был всего один снаряд (возникли трудности с покупкой стали), иначе Майк мог бы потребовать ещё разок провести испытание своей новой игрушки.

На головах стиляг и их подружек начали появляться «кепки свободы». Одна из них даже появилась на голове у Саймона Шутника — между рожек. В магазинах «Бон Марш» их раздавали в качестве премий. Альварес имел весьма неприятную беседу с Надсмотрщиком, во время которой Морт заявил, что ему хочется знать: неужели начальник его Охранки думает, что нужно немедленно принимать меры каждый раз, как только молодёжь выдумает себе новую причуду? Не выжил ли Альварес из ума?

В начале мая на Карвер-Казвей я натолкнулся на Слима Лемке. На голове у него была «кепка свободы». Увидев меня, он, похоже, обрадовался, а я поблагодарил его за то, что он не тянул с выплатой денег (уже через три дня после суда над Стью он пришёл в салон Сидрис и принёс тридцать долларов Гонконга за всю шайку). Я угостил его выпивкой. Как оказалось, его полное имя было Мозес Лемке Стоун; он был членом банды Стоунов. С одной стороны, это меня порадовало: оказывается, мы с ним были родственниками, а с другой — неприятно удивило. Однако даже самые лучшие семьи, такие, как Стоуны, не всегда могут устроить браки для своих сыновей. Мне вот повезло, иначе я бы в его возрасте тоже слонялся по коридорам.

Я поведал ему о нашем родстве по линии матери. Он проникся ко мне тёплыми чувствами и спустя некоторое время спросил:

— Кузен Мануэль, тебе никогда не приходило в голову, что нам следовало бы самим выбирать себе Надсмотрщика?

Я ответил, что нет, не приходило. Надсмотрщика назначает Администрация, и я полагаю, что она и впредь будет его назначать. Я спросил, кто забивает ему голову подобными идеями. Он утверждал, что никто, это просто так — мысли. Разве у него нет права на то, чтобы думать?

Придя домой, я испытывал сильное искушение проверить через Майка, состоит ли этот парень в Партии, и если да, то какова его партийная кличка. Но это было бы против правил безопасности, да и по отношению к самому Слиму это было бы нечестно.

Третьего мая 2076 года был задержан и подвергнут допросу семьдесят один человек по имени Саймон. Ни одна газета не сообщила об этой истории, но о ней знали все. К этому времени наша организация уже разрослась до десятого уровня, на котором партийные клички начинались с буквы «И», то есть в ней состояло около двенадцати тысяч человек, которые могли разнести повсюду эту историю гораздо быстрее, чем я думал. Мы делали особый упор на то, что одному из этих опасных лиц было всего лишь четырнадцать лет, — это было неправдой, но производило сильное впечатление.

Стью Ла Жуа оставался с нами на протяжении всего февраля и марта, он затянул возвращение на Терру до начала апреля, постоянно сдавая билеты. Когда я указал ему на то, что он вплотную подошёл к той невидимой черте, за которой могут начаться необратимые физиологические изменения, он только ухмыльнулся и посоветовал мне не забивать себе этим голову. Но мне удалось уговорить его пользоваться центрифугой.

Стью не хотел уезжать даже в конце апреля. На прощание все мои жёны и Вайо целовали его со слезами на глазах, и он уверял нас, что непременно вернётся. Но он уехал, потому что у него было Дело: к этому времени он уже был членом Партии.

В принятии решения о вербовке Стью я участия не принимал — в этом деле у меня было несколько пристрастное мнение, но Вайо, проф и Майк пришли к единодушному решению о том, что следует рискнуть; и я с радостью принял их суждение.

Поспособствовало этому и то, что сам Стью обладал таким обаянием, что мог с помощью него увести младенца от материнской груди. Ганс показывал ему гидропонику фермы, и Стью, грязный и потный, таскался с ребятами по нашим туннелям — помогал собирать урожай с китайских рыбных прудов, получал укусы от наших пчёл, учился обращаться со скафандром и выходил вместе со мной на поверхность, чтобы помочь с установкой солнечных батарей, помогал Анне забивать борова и учился дубить кожи, сидел с Дедом, с почтением выслушивая его наивные рассуждения о Терре, мыл вместе с Мамой посуду — работа, которой ни один мужчина в нашей семье никогда не занимался, возился на полу с детьми и щенятами, учился молоть муку и обменивался с Мамой кулинарными рецептами.