Роберт Хайнлайн - Восставшая Луна

На следующее утро нам доставили послание, в котором интересовались, достаточно ли хорошо чувствует себя профессор де ля Паз для того, чтобы продолжить обсуждение. Мы явились туда, а комитет обеспечил врача и медсестру, которые должны были наблюдать за профом. Но на этот раз нас обыскали — и из моей сумки извлекли записывающее устройство.

Я отдал его без лишнего шума. Это был японский магнитофон, которым Стью снабдил меня специально для того, чтобы его у меня отобрали во время обыска. В руке номер шесть есть специальное углубление, предназначенное для батарей, оно достаточно велико для того, чтобы спрятать там моё собственное записывающее устройство. В тот день батареи мне были не нужны — а большинство людей, даже огрубелые полицейские офицеры, не любят прикасаться к протезам.

Всё, что обсуждалось в прошлый раз, было забыто… за исключением того, что председатель устроил нам разнос за «нарушение режима секретности закрытого собрания».

Проф возразил на это, что мы не считаем эти заседания закрытыми и что мы с радостью пригласили бы на них журналистов, и видеооператоров, и публику, да и вообще кого угодно, поскольку государству Свободная Луна скрывать нечего.

Председатель сухо возразил, что данные слушания неподконтрольны этому так называемому Свободному Государству; заседания являются закрытыми, а это значит, что ничего из того, что на них обсуждается, не должно выйти за пределы этой комнаты. Таков порядок.

Проф взглянул на меня:

— Вы поможете мне, полковник?

И прежде, чем до председателя успело дойти, что мы просто блефуем, я взялся за рычаги управления коляской и начал, маневрируя своим креслом, подталкивать его каталку по направлению к двери. Проф позволил, чтобы его уговорили остаться, и при этом не дал никому никаких обещаний. Весьма сложно добиться с помощью нажима чего-либо от человека, который теряет сознание, как только приходит в состояние перевозбуждения.

Председатель сказал, что вчера слишком много времени ушло на пустопорожние разглагольствования, а то, что действительно надо было обсудить, так и осталось не обсуждённым, поэтому сегодня он не потерпит разговоров, не имеющих отношения к делу. Он посмотрел на представителя Аргентины, а затем на представителя Северной Америки.

Затем он продолжил:

— Суверенитет — это абстрактная концепция, определение которой множество раз пересматривалось за то время, пока человечество училось жить в мире. Нам не стоит затевать дискуссий на эту тему. Тем вопросом, который действительно стоит перед нами, профессор, или, если уж вам так угодно, посол де-факто, не стоит ссориться из-за слов — этот вопрос формулируется так: готовы ли вы гарантировать, что лунные колонии будут выполнять свои обязательства?

— Какие обязательства, сэр?

— Все обязательства, но прежде всего я имею в виду, ваши основные обязательства, касающиеся поставок зерна.

— Я не имею ни малейшего представления о подобных обязательствах, — ответил проф ласково-невинным тоном.

Рука председателя стиснула молоток. Но он сказал спокойно:

— Сэр, нет никакой необходимости устраивать свару из-за слов. Я имею в виду квоты на поставку зерна — те самые квоты, которые увеличены на тринадцать процентов в новом финансовом году. Можем ли мы получить ваше заверение в том, что вы будете уважать эти обязательства? Это условие является тем минимумом, который может быть принят за основу наших переговоров, в противном случае нам не о чем больше говорить.

— Тогда я с сожалением должен заявить, сэр, что, кажется, нам пора прекратить эти переговоры.

— Не может быть, чтобы вы говорили серьёзно.

— Совершенно серьёзно, сэр. Для нас, в отличие от вас, суверенитет Свободной Луны не является абстракцией. Те обязательства, о которых вы говорили, являются контрактами, которые Администрация заключала сама с собой. Моя страна никогда не пойдёт на это. Любым обязательствам, которые принимает на себя суверенное государство, которое я имею честь представлять, ещё только предстоит появиться на свет в процессе переговоров.

— Чернь, — зарычал представитель Северной Америки. — Я же говорил вам, что вы слишком мягки с ними. Они все арестанты. Воры и проститутки. Они не понимают нормального обращения.

— К порядку!

— Вы ещё вспомните мои слова! Если бы мы были в Колорадо, я бы преподал им один-два урока. У нас знают, как надо обращаться с такими, как они.

— Пожалуйста, господин представитель, не нарушайте порядка.

— Я опасаюсь, — сказал представитель Индии, — я боюсь, что вынужден, по сути, согласиться с господином, представляющим Директорат Северной Америки. Индия никак не может согласиться с концепцией о том, что обязательства по зерновым поставкам являются не более чем клочком бумаги. Уважающие себя люди не играют в политические игры с голодом.

— И кроме того, — вмешался представитель Аргентины, — они же плодятся как животные, как свиньи.

Перед началом заседания проф заставил меня принять транквилизаторы. Он настаивал на том, чтобы я сделал это у него на глазах.

— Достопочтенный председатель, — сказал проф спокойно, — могу ли просить вашего согласия на то, чтобы подробно объяснить, что именно я имею в виду, прежде чем мы, возможно, придём к заключению о том, что переговоры должны быть прерваны?

— Прошу вас.

— Никто не возражает против этого? Меня не будут перебивать?

Председатель оглядел присутствующих.

— Согласие дано единодушно, — заявил он, — и, многоуважаемые члены Комитета, прошу вас учесть, что, если порядок будет нарушен ещё раз, я прибегну к правилу, предусмотренному пунктом четырнадцать. Приставам отдаётся распоряжение действовать в соответствии с этим пунктом. Свидетель может продолжать.

— Достопочтенный председатель, я буду краток. — Затем проф сказал что-то по-испански, я сумел уловить только слово «сеньор». Аргентинец помрачнел, но не ответил. А проф продолжал: — Я должен прежде всего ответить господину, представляющему Северную Америку. Это моя личная привилегия, поскольку он поставил под сомнение достоинство моих сограждан. Мне доводилось видеть, что представляет собой тюрьма, если смотреть на неё изнутри, поэтому я принимаю и, более того, я горжусь титулом «арестант». Мы, граждане Луны, — все арестанты и потомки арестантов. Уроки, преподанные нам Луной, весьма жёстки — Луна суровый педагог, и тем, кто сумел остаться в живых и усвоить эти уроки, уже нет причин стыдиться чего бы то ни было. В Луна-Сити человек может, ничего не опасаясь, оставить свой кошелёк без присмотра или свой дом незапертым. Хотелось бы мне знать, можно ли сказать то же самое о Денвере? Но, как бы там ни было, у меня нет никакого желания посещать Колорадо, чтобы там мне преподали один или два урока. Мне вполне достаточно того, чему меня научила Мать-Луна. Возможно, мы и чернь, но мы — вооружённая чернь. Позвольте мне также сказать уважаемому представителю Индии, что мы не играем в политические игры с голодом. Мы всего лишь просим открытого обсуждения сложившегося положения вещей, такого, которое проходило бы без политически обусловленной подтасовки фактов. Если нам удастся провести такое обсуждение, то я обещаю, что смогу указать на возможности, в соответствии с которыми Луна будет не только продолжать поставки зерна, но и сумеет значительно увеличить их объём, что будет чрезвычайно выгодно для Индии.