Наталья Чернышева - Золотой Рассвет

И выход был только один: прыжок в океан. Возникнет небольшая, метров в десять высотою, цунами, но гранит набережной, кажется, должен выдержать.

О себе Фредди совсем не думал.

К счастью, прыгать в ледяные волны не пришлось. Град огня внезапно прекратился и мучители прыснули в разные стороны, спасаясь с такой скоростью, словно гнались за ними дикие звери.

Фредди застыл, изумленно оглядываясь. Кто мог так испугать негодяев?

На дорожке стоял Ян Ольгердович. Да. Не по зубам шпане перворанговые телепаты, чего уж там.

Фредди неожиданного своего избавителя не поблагодарил. Он подошел к ближайшей скамейке и сел, не обращая внимания на сырость. Его трясло. Ян Ольгердович молча подошел, сел рядом и, по-прежнему не говоря ни слова, вынул из кармана пропавший накануне диск и протянул его мальчику. Фредди спрятал его в дискетницу, а потом вынул комп и, демонстративно не включая приват, перевел весь недавний трансфер от "Клонэйда" обратно, оставив только небольшую сумму, причитающуюся за проделанную работу.

"Ну, и дурак!"- выражение лица Ольмезовского легко было расшифровать и безо всякой телепатии.

Фредди молча поднялся и пошел прочь. Пнул с досады подвернувшуюся под ногу керамическую урну, веером сверкающих осколков разлетелась она по лужам.

Через десяток шагов ему стало плохо, сказалось недавнее напряжение. Ольмезовский молча взял парня под локоть и сопроводил до отделения, где давно ожидала своего запропастившегося пациента Спавьюла Мин-лиа.

За всю дорогу они не сказали друг другу ни слова. Ни голосом, ни мыслью, ничем.

В этот вечер дежурил у его палаты Вейтас Хорошен, и Фредди снова с замиранием сердца слушал его необыкновенную музыку.

– Вейтас,- сказал вдруг Фредди после окончания симфонии.- А давай подеремся!

– Зачем тебе?- хмуро поинтересовался Чужой.

– Джофф рассказывал, какой ты боец… Хочу проверить, правду он говорил, или как.

– Или как,- с еще большим неудовольствием отвечал Вейтас.

– Ты что, боишься?- насмешливо спросил Фредди.

Вместо ответа Вейтас барлаг выбросил вдруг руку, настолько стремительно, что Фредди не успел не то что уклониться, но даже и подумать о том, что надо бы уклоняться.

– Ой-ой!- в следующий же миг заверещал Фредди не своим голосом:- Ой-ой-ой!!! Отпусти-и-и!

Да и как тут не верещать, если плющат твое ухо железные тиски; того и гляди, вообще без уха останешься!

– А-а-а!

– Сашьеран!- с холодным гневом произнес Вейтас, продолжая безжалостно выкручивать ухо парня.- Не тебе задирать старших, мальчишка!

– В чем дело?- раздался вдруг тонкий детский голосок профессора Эллен.

Целительница шла к ним, по обыкновению ведя пальцами по стене. Фредди не сумел сдержать возгласа облегчения: железные тиски наконец-то разжались, отпуская на свободу несчастное ухо.

– Что с твоим ухом, мальчик?- немедленно поинтересовалась Эллен.

– Н-ничего,- быстро закрывая ладонью стремительно опухавшее ухо отвечал Фредди.- Дверью прищемило. Ай! Не трогайте, само пройдет!

– Знаем мы такие двери,- неодобрительно сказала Эллен.- Прошу в палату, на процедуры.

– А… А можно, я попозже приду?- робко поинтересовался мальчик.

– Только не намного позже,- строго предупредила Эллен.

Она скрылась в палате, а Фредди обернулся к Вейтасу. Он хотел извиниться за собственную дерзость, с самого начала ведь понимал, что ведет себя недостойно. Но нахлынула вдруг знакомая тошнотная слабость, дикой болью взрываясь в затылке.

"Берегись!"- хотел было крикнуть Фредди, но не успел.

И мир исчез в мучительной агонии жестокого приступа алой лихорадки.

Внешнюю стену отделения, рассыпавшуюся на куски, чинили целых два дня. Но Фредди не мог слышать рабочих, разбирающих по косточкам его родословную: он пролежал без сознания в саркофаге полную неделю. Мин-лиа сэлиданум дождалась-таки рецидива. В этот раз приступ сопровождался мощнейшим выбросом психокинетической энергии, и без человеческих жертв обошлось просто чудом.

Фредди тошно было сидеть в четырех стенах, набитых всевозможнейшим электромагнитным излучением от работающих приборов. С огромной неохотой сэлиданум разрешала ему прогулки в первой половине дня, и Фредди отправлялся бродить по пустынному пляжу, наслаждаясь великолепием ярящегося под штормовыми ветрами океана. Содатумский планетарный год длиннее терранского на сорок суток, поэтому все праздники из года в год сдвигаются относительно погодных сезонов. По той же причине радостный праздник Нового Года, общий для всех обитателей Системы вне зависимости пола, возраста и рода занятий, приходился на позднюю содатумскую осень.

Мальчика мало заботила предпраздничная эйфория. Больше всего он хотел разгадать свои странные сны, под воздействием препаратов сэлиданум ставшие бесцветными; но оставались они по-прежнему слишком реалистичными. В последнее время раз за разом повторялась лишь часть из общего сновидения: непогода и неравный бой на скале, нависшей над бездной.

Фредди нашел эту скалу неподалеку от госпиталя. И долго смотрел на нее снизу вверх, испытывая подлинный ужас.

Честное слово, было бы легче, если б скалы вообще не оказалось в реальности!

Но она была – отполированный ветрами гранитный клык, гигантским указательным пальцем воздетый в небо. Всем видом своим скала эта внушала ужас.

Лучше б ее вообще не было в реальности!

Фредди повалил бы его в море, пусть и пришлось бы потом расплачиваться за это удовольствие головной болью и часами лежания в саркофаге Мин-лиа сэлиданум. Но что-то, необъяснимое и непостижимое, властно удерживало его от подобного шага.

И скала осталась на месте, торчать исполинской рукою, сжатой в гранитный кулак.

Несмотря на отвратительную погоду, бродил Фредди по пустынному пляжу, наслаждаясь ветреным безмолвием и собственной свободой. Контроль над паранормой плыл по-прежнему, но приступов алой лихорадки давно уже не случалось. Мин-лиа сэлиданум не зря говорила, что вылечит его. Что ж, обещание свое она держала исправно.

Как-то раз, когда Фредди ушел довольно далеко от госпиталя, полыхнуло вдруг с небес зеленоватым иссушающим жаром. Мальчик кинулся ничком в песок, инстинктивно закрывая голову ладонями. Взвились над его телом крылья психокинетических полей полной защиты. С перепугу он использовал всю дарованную ему мощь своей паранормы.

Воздух полыхал зеленовато-золотистым сиянием, скручиваясь, распадаясь перед тем, что рвалось в мир с изнанки пространства.

Фредди знал, что это такое: пульсирующий провал с Терры.

Когда-то, безумно давно, всего полтора года назад точно такой же, провал вышвырнул его с территории Института, где он появился на свет из искута.