Наталья Чернышева - Золотой Рассвет

Праздник не впечатлил его. Слишком много было шуток и юмора, совершенно ему не понятных. Громкая музыка, танцы в полумраке, натуральные свечи с характерным запахом плавящегося воска…

В числе гостей была и Лэркен Тойвальшен с наследницей-дочерью, от них Орнари старался держаться как можно дальше, испытывая неприятнейшее ощущение собственной беззащитности.

Вейтас Хорошен отсыпался после операции в предоставленной ему одноместной палате под неусыпным надзором дежурного целителя. А брат, вызванный из лан-кайшена, больше глазел на нарядных терранок, чем заботился о безопасности. К тому же он не был барлагом; много толку от него будет, если Лэркен Тойвальшен задумает довести до конца несостоявшееся убийство.

Ближе к полуночи явилась серьезная доктор ди Сола. Она присела за нарочно для нее сервированный столик, и не пила ничего, кроме черного кофе.

Все вдруг притихли, как по команде, словно ожидая чего-то. Трещали, оплывая, свечи.

На большом стереоэкране появилось изображение огромных часов, пошел отсчет минут… три, два, один… Зал взорвался восторженными криками. Новый Год начался.

По всей терранской Системе отмечали этот праздник. Именно в это время инфосфера как никогда переполнялась ликующими эмоциями веселящегося народа. В этот праздник все терране, даже нетелепаты, испытывали мощнейшее, экстатическое единение всей расы, становясь на несколько дней единой, цельной душой, объединяющей все народы, профессии и ранги Системы.

Орнари не испытывал ничего, кроме дикой скуки и желания заснуть прямо на месте.

Миниатюрная Ниэра, умудрявшаяся кокетничать одновременно со всей мужской половиной зала, вытянула на небольшую танцплощадку, временно служившую небольшой эстрадой, того самого худенького мальчишку-психокинетика, Манфреда.

Зачем она это сделала, Орнари понял лишь тогда, когда мальчик запел. У него оказался редкостной красоты тенор, по правде говоря, Орнари еще ни у кого из прославленных бардов своей расы не слыхал такого удивительного голоса.

– Возьмите,- говорила Ниэра, протягивая Ми-Грайону тонкий шлем из прозрачной пластмассы.

– Что это?- с подозрением спросил он.

– Эмпат-усилитель. Да берите же! Я просила Фредди петь эмпат-симфонии, они получаются у него лучше всего, а их надо смотреть через усилитель!

– Но у меня включен генератор пси-помех,- сказал Орнари, бесцельно крутя в руках шлем.

– Нет-нет, никакого телепатического воздействия, что вы! Только звук и видео… Понимаете, нам, нетелепатам, иначе не воспринять смысл симфонии…

Орнари одел на голову шлем, чувствуя себя последним дураком на свете. Но как откажешь очаровательной Ниэре?

Фредди пел, и удивительным многоцветьем образов раскрывалось перед внутренним взором великолепие золотого рассвета.

… Темно-синяя полоса приподняла на востоке бархатное, расшитое алмазами крупных и ярких звезд покрывало ночи. Приподняла и решительно начала теснить прочь, наливаясь желтовато-золотистым светом. Тончайшими золотыми нитями вспыхнули перья редких невесомых облаков. Заиграли, зазолотились верхушки невысоких волн, вскипавшие в полосе прибоя воздушной оранжевой пеною. Одна за другой угасали звезды, растворяясь в победно шествующем с востока сияющем золоте нового дня.

И не осталось в мире иных красок – только золото во всех его проявлениях. От темно-коричневой, почти черной глины там, где песок пляжа плавно перетекал в невысокие холмы, и до искрометного сияния золотого расплава там, где стремительно поднимался над сверкающей золотыми бликами поверхностью моря пышущий золотым жаром шар восходящего солнца.

…Золотой рассвет…

Орнари снял шлем, испытывая давно, казалось бы, позабытое ощущение детского восхищения.

– Что это было?- спросил он у своей спутницы.

– Эмпат-симфония,- пояснила она, промокая платочком проступившие на глазах слезы, а затем добавила с завистью:- Телепатам дано больше нас: они воспринимали еще все те эмоции, что вложил Фредди в свое творение. Понимаете, мало сочинить эмпат-симфонию, ее необходимо надлежащим образом исполнять… И каждый раз исполнение проходит немного по-иному. Слишком многое зависит от настроения певца! А оценить это могут только телепаты.

– Обрати внимание, как смотрит на тебя эта крошка,- в ухо нашептал ему брат-воин.- Мигни ей только, и она – твоя!

Сам он откровенно разглядывал Ниэру, необыкновенно хорошенькую в своем открытом вечернем платье.

– Тебе только о женщинах и думать, Арэль!- с досадой сказал Орнари.- Не впечатляют меня терранки, когда ты это поймешь наконец. Они – Чужие. И этим сказано все!

– Эта крошка могла бы изменить твое мнение в лучшую сторону.

– Потише, пожалуйста. По-моему, она нас понимает…

Фредди настраивал свой инструмент. Закончив, он запел снова. Но в этот раз совсем не праздничной оказалась его музыка.

Гигантская волна неслась на обреченный город, и страшным мутным пятном глядел сквозь нее багровый глаз урагана – диск уходившего за горизонт светила… Огонь низвергался с небес: яростный, безжалостный, неодолимый… Катастрофа, губящая планету.

Она еще не произошла, эта беда, она была еще далеко, где-то в том нереальном и зыбком завтра, но те, в чьих силах было ее предотвратить, отмахивались ото всех предупреждений.

Намного проще выразить неверие и насмешливое снисхождения к чужим снам-предвестникам грядущего. Но никогда еще чье-то неверие не помогало остановить разгулявшуюся стихию.

Манфред внезапно упустил синтезатор из рук. В наступившей тишине он клонился все ниже и ниже, так и упал бы, если б не доктор ди Сола. Она, первой рванувшись на эстраду, подхватила мальчика, не дала упасть.

И вновь вспыхнул вокруг ее тела поразительнейшее сине-золотое жемчужное сияние. Прежняя, немолодая, не очень красивая, не слишком уверенная в себе женщина исчезла. Стояла на коленях рядом с больным мальчиком полная непонятной, яростной непостижимой силы незнакомка.

Прекрасная.

Желанная.

Чужая.

– Ложный приступ,- с облегчением объявила она собравшимся зрителям.- Но петь ему я больше не позволяю!

Фредди сел, удивляясь, с чего это вокруг столько шума. Доктор ди Сола помогла ему подняться и повела в палату.

Праздник пошел своим чередом.

– Пойдем и мы,- прошептала Ниэра, повисая на руке Орнари.

Ми-Грайон отметил, что она изрядно таки нагрузилась вином с газовыми пузырьками, славно веселящим кровь. Сам он не пил ничего, кроме минеральной воды. Без газа.

– Пойдем, котик, пойдем,- бормотала Ниэра, совершенно теряя сознание.- Отведи меня ко мне в номер… Нет, лучше к себе…

Пришлось увести с праздника и ее.

В своем номере (Арэль остался за дверью) Орнари распахнул окно, впуская поток ледяного воздуха. Пьяненькая Ниэра присела на подоконник, и ей, кажется, полегчало, пусть и не сразу.