Элинор Арнасон - Кольцо мечей

- У меня ощущение, что меня ограбили и одурачили, - пожаловалась она. - Я им нарассказала о Земле очень много. И что получила взамен? Паршивый миф.

- Интересный миф, которого, кстати, я не знал. Впрочем, Цей Ама Ул просто кладезь всякой информации. - Он уставился на противоположную стену. - Насилие и зачатие. Интересно, кому она это адресовала? Женщинам Эттина или вам? Легенда кое-что сообщает вам о Людях. И, возможно, не так уж мало.

- Неужели?

Он кивнул.

- Хотя не знаю, сумею ли я объяснить. Очень сложная история, и многое в ней прямо противоположно тому, чем ему следовало быть.

- Злобное чудовище не должно было бы стать матерью Людей. Богиня не должна воплощать мужское начало - во всяком случае, в мифе о сотворении мира. - Он помолчал. - Люди очень склонны верить в разум и умение различать, однако они верят и в то, что есть вещи, постигнуть которые с помощью анализа невозможно. А потому мне не стоит анализировать миф. И вообще, мне пора. - Он встал.

- Вы заглянули узнать, как прошла встреча?

- Естественно. Я же говорил вам, что не умею вмешиваться. И я по-настоящему зол на Лугал. И не позволю им оттолкнуть меня вбок или назад.

Анна допила вино. Его бокал так и стоял на столике, полный до краев. Она взяла его, отнесла на кухню и перелила вино назад в бутылку.

22

Генерала в кабинете не было, и я сел ждать, разглядывая лиловые джунгли, которые завершали одну сторону комнаты. Между тенями мелькали летающие твари. Животные, напоминающие больших клопов, всползали по древесным стволам. Это место я знал: адская дыра, которую Люди в конце концов покинули, хотя им было невыносимо, абсолютно невыносимо, признать поражение. Эттин Гварха отправился туда договариваться об эвакуации - не с туземцами, с которыми Людям так и не удалось установить хотя бы подобие контакта, - но с офицерами высокого ранга, которые от бессильной горечи буквально набрасывались друг на друга.

Как-то во время переговоров я заскучал, пошел прогуляться по краю нашего лагеря и познакомился с поистине потрясающим биологическим оружием, которое создали туземцы - а, может, они сами им и были. Эта дрянь чуть меня не прикончила.

Почему генерал созерцал место, где его раса потерпела самую крупную свою неудачу? Впрочем, сам он там преуспел: склонил ссорящихся офицеров к сотрудничеству, и эвакуация осуществилась в идеальном порядке. Он получил повышение, а я получил урок не забывать об осторожности, когда мне захочется потрогать что-нибудь неизвестное.

Его дверь открылась. Я взглянул на него и снова на джунгли.

- Они почти наверняка не были разумными, - сказал он.

- Какие виды?

- Да все. То, что нам показалось сотрудничеством, было симбиозом.

Он обернулся к лиловым джунглям. По земле там ползло что-то многоногое и длинное - метра в два длиной, насколько я мог судить.

- Мне вот что пришло в голову, - продолжал он. - Может быть, сражаться с существами других биологических видов вообще нельзя, а уж с такими, как на этой планете, и подавно. Их можно только убивать, как животных. Но к чему лишние хлопоты? На этой планете не было ничего, в чем мы нуждались бы, кроме врагов, а они не понимали правил войны.

Он сел за свой стол, махнув на другое кресло, единственное в этой комнате кроме его собственного. Я сел и рассказал ему о беседе Анны с женщинами.

- Этого мифа я не знал, - сказал он, когда я кончил. - Вероятно, он принадлежит одной из культур, которые она изучала. Насколько мне известно, мои тетки не говорили с Цей Ама Ул. А следовало бы. Она думает о продлении рода, а значит, о союзах. Интересная легенда и раскрывается во многих разных формах. - Он поглядел мимо меня на джунгли, и глаза у него широко раскрылись. Я обернулся.

На поляне появилось нечто новое - шарообразное тело на шести ногах-ходулях. Оно встало над многоножкой, которая замерла. Шар развернул еще две конечности и принялся поглаживать многоножку сначала по голове, а потом по жутковатым челюстям.

- Добывает пищу. Помнится, в одном из докладов указывалось, что многие существа экскретируют вещество, сходное с медом. - Он взглянул на меня, проверяя, правильный ли термин употребил. - Если на него воздействовать надлежащим образом, оно срыгивает это вещество. А наше положение все усложняется. Лугала Цу не такая уж проблема. Быть головным значит, уметь вести дело с другими головными. Но женщины! Ха!

Он умолк, видимо, дав волю мрачным мыслям, но остерегаясь сказать что-нибудь вслух. Есть хвархаты, имеющие привычку жаловаться на своих родственниц, причем вслух и подолгу. Генерал считает это верхом дурных манер, а также доказательством слабости, немужественности характера.

- Мне кажется, - сказал он наконец, тщательно взвешивая слова, - они могли бы усмирять Лугала Минти и вести переговоры с Цей Ама Ул дома, не отправляясь в такую даль.

- Ты не можешь предписывать Сплетению, что делать и чего не делать.

- Знаю, Ники. Можешь идти. Я хочу смотреть на мои джунгли и думать.

У двери я оглянулся. Длинноногий прекратил свои маневры, сложил руки и изящно удалился. Многоножка продолжала лежать неподвижно. У нее был ошеломленный вид.

- Иди же! - сказал Эттин Гварха.

23

Вечером он устроил попойку. Я оставался у себя в кабинете и прослушивал записи частных разговоров землян в комнатах, которые они считали безопасными. Не видео, только аудио - их голоса, обсуждающие все и вся. Большая часть никакого стратегического значения не имела. Хварская служба безопасности уже их прослушала. Я просто перепроверял.

Хотя мне сдается, что люди разговаривают по той же причине, по какой обезьяны приводят в порядок шерсть друг друга. Это не обмен мыслями, а просто контакт. "Я здесь. Я друг. Ты не один".

Возможно, поэтому Люди менее склонны к болтовне, чем земляне. Они тоже могут приводить в порядок свою шерсть. Им не нужно толковать о погоде, об успехах местной спортивной команды или - как в данном случае чего им особенно не хватает тут: крикета, сада в Швеции, индийской кухни, нью-йоркских театров.

Пожалуй, я готов терпеть ностальгию, но это ближе к сожалениям.

Наконец я выключил аппаратуру, вернулся к себе, принял душ, соорудил бутерброд и расположился почитать.

В конце восьмого икуна позвонил Эттин Гварха.

- Ники, иди сюда.

Приказным голосом. Я оделся и пошел.

Едва я открыл дверь, в нос мне ударил смрад: горько-сладкий запах халина в смеси с кислым запахом хварских тел, избавляющихся от токсинов. Видимо, еще недавно там было много людей. Столики были заставлены чашами и кувшинами.

Но задержались только трое. Хей Атала Вейхар посмотрел на меня трезво и с тревогой. Шен Валха сидел с ним в кресле напротив генерала. Он горбился, опустив голову над чашей с халином.