Журнал «Если» - «Если», 2006 № 1

После чего оставалось только сделать следующий шаг. И в июньском номере за 1965 год ведущего журнала «The Magazine of Fantasy and Science Fiction» появился рассказ дебютанта под названием «Стоя». Дебют имел успех — по результатам конкурса читательских предпочтений, проведенного журналом, рассказ занял второе место. А спустя четыре года уже известный писатель-фантаст Бенфорд публиковал рассказы десятками, а также вел регулярную научную колонку в другом журнале — легендарном «Amazing Stories».

За последующие десятилетия Грегори Бенфорд выдвинулся в лидеры американской «твердой» (естественнонаучной) science fiction. То есть такой, которую до него подняли на недосягаемую высоту классики жанра — те же Хайнлайн, Кларк, Азимов. В середине 1960-х это направление себя во многом исчерпало, и с легкой руки бунтарей из «Новой волны» писать научную фантастику стало даже как-то неприлично. Потребовалось два десятилетия, чтобы и авторы, и читатели пришли в себя, а научная фантастика в значительной мере была реабилитирована. Только теперь стали осторожнее относиться к пресловутому прилагательному — и под «научностью» понимать совсем не то, что понимали классики.

Сам Бенфорд не считает, что занятия наукой мешают ему: «Как мне удается совмещать эти два вида творчества? Боюсь, никакого надежного объяснения, тем более рецепта, я дать не смогу. Вероятно, это тот случай, когда ученый-позитивист во мне замолкает, не зная, под какой закон или под какую формулу все это подогнать; а вторая половина — литератор — просто фиксирует еще один труднообъяснимый человеческий феномен».

И на стандартный вопрос — как он сам понимает ставшее привычным словосочетание science fiction? — отвечает, в общем-то, вполне предсказуемо: «В качестве рабочего определения выберем следующее. Это фантастика, пронизанная не столько научной проблематикой, сколько атмосферой научной деятельности, а также оценивающая социальные последствия тех или иных научных результатов. В определенном смысле научная фантастика сохраняет верность породившему ее научно-техническому прогрессу и небезразлична к тому, как наука воздействует на окружающий мир. Таким образом, мне кажется, нужно отдавать себе отчет в следующем. Научный фантаст — по крайней мере тот, кто не стыдится первой части этого словосочетания — совсем не обязательно должен быть ученым. Но просто обязан понимать, знать, чувствовать то, чем заняты истинные ученые. Различать, что именно в научно-фантастическом произведении будет выглядеть научно достоверным, а что — нет. Читатель требует от вас не достоверности конкретных результатов той или иной науки (эти-то вполне можно нафантазировать), но достоверности иного рода — общей атмосферы поиска, психологии творцов науки…

Конечно, чтобы достоверно и убедительно писать об ученых, требуются солидные домашние заготовки: просто так, с наскоку, о современной науке не напишешь. Мне, разумеется, легче — я как-никак профессор физики. Но не думаю, что тому, кто волею судьбы стал сыщиком, следует убеждать себя: немедленно садись писать детективный роман! Хорошие авторы детективов должны знать, как работают законы, что такое сила доказательства, как проводится расследование, сколь важно обращать внимание на мельчайшую деталь… Но этим писателям совершенно необязательно самим служить в полиции или вести адвокатскую практику. Точно так же хороший научный фантаст должен знать, как «работает» наука, как мыслят и поступают те, кто ее делает. Ну, и еще неплохо бы знать в основных чертах законы мироздания!»

Добавить, в общем, нечего. Бенфорд, кстати, гордится авторством так называемого «обратного закона Кларка». Если кто забыл, Третий закон Кларка звучит примерно так: «Всякая достаточно развитая наука неотличима от магии». А физик Бенфорд не отказал себе в удовольствии с математической четкостью сформулировать обратный закон: «Всякая наука, отличная от магии, является недостаточно развитой». Такие вот игры разума…

А теперь вспомним, как все эти теоретические постулаты Бенфорда-исследователя воплотились в конкретные произведения Бенфорда-писателя. К счастью, сегодня, когда его главное произведение и еще несколько переведены на русский, нет необходимости подробно останавливаться на сюжетах. Достаточно просто напомнить этапы творческого пути Грегори Бенфорда в НФ.

Среди его ранних произведений выделяется повесть «Если бы звезды были богами» (журнальная публикация 1975), написанная в соавторстве с Гордоном Эклундом и принесшая обоим по первой премии «Небьюла». Бенфорд написал еще несколько рассказов, тематически примыкающих к повести, после чего объединил цикл под одной обложкой — так появился одноименный «роман», в котором действительно описано то, что было бы, если бы звезды служили божествами для некоей гипотетической цивилизации. И если бы представители этой цивилизации в незапамятные времена наткнулись в своих звездных странствиях на Солнечную систему, чье светило стало бы очередным объектом их религиозного поклонения. И высадились бы на Земле, зажгли бы искру разума в обитавших там обезьянах…

В общем, ясно, что при всех этих «если» в результате получились бы мы — такие, какими являемся в реальности. Но вопрос, заданный Бенфордом, остается висеть в воздухе: а кто-нибудь может предложить иной, альтернативный, научно-убедительный сценарий превращения обезьяны в человека? И не просто в существо разумное, но и по непонятной, мистической причине тоскующее по далеким звездам.

Однако наибольший успех, выразившийся во впечатляющем букете высших премий — «Хьюго», «Небьюла», Британская научно-фантастическая, Мемориальная имени Джона Кэмпбелла, австралийская «Дитмир» — выпал на долю романа «Панорама времен» (1980), хорошо известного и российскому читателю. А общий тираж романа перевалил за миллион экземпляров.

Последнее особенно удивительно. Ведь это, если задуматься, не авантюрный боевик и не фэнтезийная сага, а «почти реалистический» роман об ученых, их проблемах и повседневной работе. Казалось бы, ну что миллиону слишним читателей до профессиональных проблем, волнующих рядовых творцов науки… Хотя, конечно, не совсем рядовых. И уж точно — не только профессиональных.

Напомню, что действие происходит в 1998 году, когда, как казалось Бенфорду в те времена, начнется лавина глобальных катастроф — экологических, экономических и мировоззренческих. Попытка послать сигнал тревоги в прошлое с целью изменить катастрофические события в настоящем — это ведь лишь по форме научный эксперимент. А по сути — нравственный поступок. Что в истинной, большой науке всегда стоит бок о бок. Писатель Бенфорд это остро чувствовал, а профессор Бенфорд смог максимально убедительно и достоверно рассказать. Без частой в этой литературе псевдонаучной развесистой клюквы и ходульных персонажей. А все эти тахионные гипотезы (кстати, с профессиональной точки зрения, вполне корректные и имеющие право на существование) лишь гарнир. Который в отсутствие самого «блюда» вряд ли принес бы автору и эти премии, и миллион читателей.