Юрий Иваниченко - Взгляд

Юрий Иваниченко

Взгляд

Вот она, долина. Неумолчный рев и грохот воды, теснящейся между скалами и переваливающей валуны по каменным ступеням, стал тише.

Ветер повернул, и ощутимо пахнуло Тленом.

Тленом, главной приметой его Охотничьих угодий и, быть может, проклятием рода Гроуков. Зная - как знали предки, - что Тлен не может всерьез повредить большому рэббу, Гроук все же непроизвольно замер на базальтовом уступе, и серо-черный валун, зажатый в кулаке, вдруг хрупнул и раскрошился на сотню гладко-матовых остроконечников и пластин.

Гроук смотрел на долину. На чахлые деревья, апатичные стада копытных, медлительных львов... Вырождение? А дальше, у излучины, острый взгляд рэбба выхватил стайку мелких смешных зверьков. Голышей. Таких нет на Охотничьих угодьях. Тоже - выродки.

Это все. Тлен; инстинкт требовал немедленно вернуться в свой, в здоровый мир. Но возвращение означало гибель. Там ждал его закон сильных: не способный победить - погибает. Закон рэббов.

Смутная память дотянулась до времен, когда все было иначе. Когда-то каждый рэбб чувствовал себя частью некоего целого, объединенного обшей волей. А возможно, что и разум их составлял часть неведомого и великого целого. Каждый рэбб чувствовал сваю особость - но все вместе они сливали силы и разум в единой борьбе, подчиняя мир, превращая его просто в Охотничьи угодья.

Но со временем все реже дрожала земля под лапами больших ящеров, все реже раскатывался грозный и тоскливый рев древних хищников. И чувство единения, мгновенной бессловесной связи всех взрослых рэббов, Властителей, сменилось своей противоположностью. Охотничьи угодья разделили; и теперь Властители мгновенно и остро, улавливали присутствие на своей территории чужака, и неудержимая волна ярости заливала их сознание. Поединок! Смертельный поединок!

Женщины жили дне Закона Сильных. Они появлялись и уходили, повинуясь неведомым законам. И дарили Властителям сыновей, Преемников. Это происходило лишь однажды в жизни Властителя, к склону лет, когда переполнял разум, становился все тяжелее груз накопленных предками и самим Властителем знаний. Рэббы никогда и ничего не забывали. И освободиться - с тем, чтобы принять долгую и спокойную старость, угасание в долгой чреде лет на Свободных землях, - могли, только разделив Знание со своим Преемником. Единственным мужчиной-рэббом, приходящим в его Охотничьи угодья. Сын принимал знания - выраженные не только и не столько словами; на время передачи, Освобождения, их разум как бы сливался воедино - так, наверное, было в незапамятные времена со всеми рэббами.

А потом оставался только один Властитель - сын. А отец уходил, Освобожденный. От Закона Сильных. От мудрости рэббов, хранящих опыт всей цепочки предков. Уходил, и для него угасала навсегда память о миллионнолетнем Великом лесе, память, запечатлевшая восход и угасание новых светил, память, в которой извивались реки и двигались горы, память, в которой жили и изменялись и сама земля, и населяющие ее существа.

Оставалась еще надолго прежняя сила и умелость рук, легкость движений, но исчезала воля к борьбе, способность к ярости, укрепляющей тело тем больше, чем сильнее враг. Все было слито воедино у Властителя, венца творения - воля и мудрость, гордость и сила - и все уходило в час Освобождения. И со словом воли и уходом знания исчезала потребность в огромном количестве животной пищи, потребность, заставляющая Властителей удерживать до последнего дыхания большие и обильные Охотничьи угодья.

Повинуясь инстинкту, Освобожденные уходили на свободные земли. Уходили и никогда не возвращались. Жили на свободных землях долго - врагов у рэббов не осталось, а пищи для Освобожденных хватало. Жили, легко забывая все, что не нужно теперь им в вечном Сегодня.

Свободные земли - это итог жизни, долгий в спокойный.

Гроук, преемник двух тысяч Гроуков, владел богатыми угодьями, примыкающими к гряде неприступных гор с единственным проломом, из которого вытекала река, несущая дух Тлена. Он оставался Властителем дольше, чем любой из прежних Властителей. Много раз на его угодья приходили чужие. Победы с каждым годом давались все труднее. Гроук старел. Много раз ветер и звезды приводили к нему женщин, но все они уходили, не оставив Преемника. Они рождали Преемников другим Властителям, рождали свободных сыновей, набирающихся сил в ничейных горах и затем сходящих на чужие угодья - победить или умереть. Победить - и начать отсчет времен с себя, со своей убогой личной памяти, или - погибнуть в поединке с Властителем.

Женщины перестали приходить, и Гроук, Преемник двух тысяч Гроуков, остался обреченным.

Гроук старел. Силы уходили. Следующий поединок - а Гроук знал, осталось недолго, - окажется последним... Но Гроук не хотел умирать. Может быть, это дыхание Тлена, подточившего волю и тело, может, все-таки мудрость, но Гроук не хотел, не мог умереть просто так, не выплеснув, не отдав хотя бы часть огромного мира, накопленного им и двумя тысячами предшественников.

Но Гроук не мог оставаться на своих угодьях и ожидать чужака. Но не мог и пройти на свободные земли - через шесть сопредельных территорий соседей-Властителей. Перейти границу - неизбежный бой, и неизбежная гибель. Властители-соседи моложе и сильнее. Остается только один выход. На его угодьях - пролом, выход в долину, а по ней, сквозь болота и чахлые леса - к невысоким горам, а там - на свободные земли, к океану. Гроук знал этот путь. Не знал только, сможет ли, не Освобожденным, прожить на свободных скудных землях, не станет ли там искать смерти. Но никто из рэббов этого не знал...

Наступил день - и Гроук ушел. Рэббы не отступают. Литофон, отныне навеки отзвучавшая память о поколениях, жилище из живых старых деревьев, некогда высаженных прапрагроуком и переплетенных стволами прагроуком, все, даже купальня, оборудованная самим Гроуком в искусственной излучине реки, остались позади.

А впереди - пролом в неприступных скалах, долина, река, вытекающая из далеких болот, и неподвижное облако Тлена...

...Гроук обогнул холм, затем еще одну скалу, и наткнулся на Голышей. Они поздно заметили рэбба; при желании Гроук мог бы в три удара сердца передавить их всех, хотя Голыши бросились врассыпную. Гроук не собирался задерживаться; единственное, что остановило его - удивление. Десяток Голышей не бросились наутек, а замерли в оцепенении, время от времени издавая какие-то звуки. Странные звуки... Гроук неспешно приблизился и, наклонясь, подхватил ближайшего Голыша.

Вот тут-то остальные ожили и, запустив в Гроука ветками и камешками бросились к пещере, а пойманный Голыш затрепыхался в ладони и, выгибаясь, что-то кричал.