Джон Норман - Вождь (Телнарианская история - 1)

Джон Норман

Вождь

(Телнарианская история - 1)

Эту книгу я посвящаю всем тем,

кто не одобряет "черные списки"

Джон Норман

ПРОЛОГ

"В лето ... года шла война с ватами" (из летописи).

Такое вступление постоянно встречалось в те мрачные и тревожные времена, которым я хотел бы уделить внимание.

Полагаю, всякий способен отличить историческую прозу от летописи, хотя их различие составляет не осмысление фактов прошлого, а его яркое, живое изображение - ибо редко какая историческая повесть не содержит элементов летописи, а летопись, в свою очередь, не обходится без исторического изложения фактов.

Нам неизвестно, кто вел эту летопись. Вполне возможно, ее излагали несколько человек, живущих в уединенном, безопасном месте, там, где можно было сохранить самые ценные сокровища Телнарии - ее письменность и историю.

"В лето ... года шла война с ватами".

Несомненно, подобному факту можно найти объяснение. Летописцы, живущие в уединении, намеренно отстранялись от мирской суеты. Жизнь в мире казалась им слишком незначительной и не представляла интереса. Летописцы имели слишком мало общего с предметом своего изучения; они стремились только к собственному спасению, а достичь его можно было, отстранившись от мира. Кроме того, летописцы, вероятно, слишком мало знали о мире, который они покинули, и довольствовались слухами и рассказами странствующих купцов. Однако они вели летопись - не будь этих людей, нам осталось бы гораздо меньше сведений о давних и мрачных временах.

"В лето ... года шла война с ватами".

Стоит вслушаться - и за этой лаконичной фразой перед мысленным взором возникают корабли, ревущие двигатели, горящие остовы, звуки боевых труб, грохот и лязг оружия, топот бегущих ног, вопли, бряцанье стали. Конечно, не все сообщения летописи настолько выразительны. Я выбрал эту фразу потому, что мой рассказ относится к тем годам, на протяжении которых шла война с ватами.

Иногда меня удивляет, откуда у людей берется желание рассказывать подозреваю, люди всегда занимались этим. Вероятно, давным-давно место рассказов занимали песни, танцы и наскальные рисунки. В конце концов, человек - это животное, одаренное способностью рассказывать о событиях. В самом деле, практических причин для рассказов или пения не существует - их просто приятно слушать. Может, быть, рассказы и песни, подобно способностям человека видеть, думать и дышать, имеют внутреннее оправдание, какие-нибудь собственные причины.

Далее я постараюсь выражать свои мысли простыми, знакомыми словами, ибо существуют слова, с которыми мы живем и понимаем друг друга, и планеты, на которых понятен подобный язык. Я не стану упоминать о непостижимых расстояниях, загадках и парадоксах времени, о временных разрывах, как сталкиваются и разрушаются стены времени, о том, как ритмично, подобно приливам и отливам, открываются и вновь наглухо замуровываются временные врата. Хотя обо всем этом говорится в моей книге, эти события занимают в ней незначительное место.

За окном идет дождь. Вода стекает по раме и скапливается на подоконнике.

Больше всего меня пугает необозримость мира. Должно быть, в каждой капле, совсем рядом бегущей по стеклу, есть бесконечно малое существо - оно только что испытало первый проблеск сознания и теперь благоговейно трепещет перед своей вселенной. И наверное, мы сами, со всем нашим временем и пространством, обширностью нашей собственной вселенной, бесконечность которой приводит нас в трепет - мы тоже всего лишь лежим на чьем-то подоконнике, занимая малую часть капли другого, гигантского мира.

Однако значительность человека не измеряется его величиной, важностью существования, которое он влачит в то или иное время, в том или ином месте в бесконечно малые промежутки времени и пространства; не измеряется его значительность и тем, какую длину занимает его тело - а лишь его разумом и душой, какими бы крошечными, порочными и невежественными они ни были. В своем тесном мирке за непродолжительное время человек способен совершать такие деяния, в которых он оказывается среди самых величественных и отдаленных звезд. Улыбкой, жестом, смехом, песней - всеми этими столь незначительными, на первый взгляд, действиями человек преодолевает измерения, бросает вызов времени и пространству.

Как видите, величие нельзя измерить. Значительность человека не выражается квадратными кулаками.

Следует понять, что в те давние и тревожные времена существовали миллиарды миров, совершающих свой круговорот, проходили неисчислимые дни и ночи, начинались и угасали времена года, как обычно, растения расцветали и увядали, как предназначила им природа, а человек и другие существа, похожие или не похожие на него, появлялись, жили и умирали. Как видите, те времена не слишком отличались от наших.

Я написал свою книгу не ради поучения или наставления, не имел целью хвалу или поругание. Я даже не пытался ничего объяснить или понять, ибо кто воистину способен понять столь сложные вещи!? Цель моя была проста - я всего лишь хотел поведать о случившемся.

Давным-давно, в мрачные и беспокойные времена крылья Телнарианской Империи простирались на целые галактики. Действие моего рассказа начинается на отдаленной планете Тереннии, в цирке.

Заметки к рукописи за номером 122В, Валенской

1. Летописец:

Неизвестно (во всяком случае, в наше время), кто был летописец или историк, составивший данную версию Телнарианской истории. Однако в ней есть много общего с прочими различными рукописями. Интересно было бы поразмыслить об этом. Может быть, когда летописцы вели записи или слагали песни, они пользовались известностью и даже не предполагали, что их имена забудутся, окажутся унесенными на ветрах времени. Возможно, они считали, что их имена запомнятся навсегда. Как много основателей городов и народов, обладателей престолов, военачальников, правителей государств, первооткрывателей и претендентов на мировое господство не разделяли подобных заблуждений! В большинстве случаев мы даже не знаем, кто дал названия планетам Солнечной системы. Сколько бессмертных личностей умерло в нашей памяти, сколько вечных божеств и незабвенных гениев напрочь забыто! Но, думается мне, причины кроются не во власти времени: летописцы не желали составить себе славу на чужом труде, любви и боли - нет, они мыслили запечатлеть последовательность, красоту и величие событий. Они не принадлежали к той породе людей, для которых самое важное - сказать: "Я сделал это!"; скорее, они предпочитали говорить: "Сделано!" Нельзя даже понять, был ли творцом летописи один человек или несколько, была ли рукопись завершена сразу или в нее постепенно вносились дополнения и толкования. Ясно только, что в распоряжении летописца или летописцев были различные рукописи и документы, которые, насколько нам известно, не сохранились. По различным подробностям ученые и толкователи сделали вывод, что автор был более причастен к упоминаемым им событиям, чем кажется на первый взгляд. Это маловероятно, однако многое покрыто мраком неизвестности.