Журнал «Если» - «Если», 2010 № 11

Оно, конечно, человек — существо эгоистичное и совсем недалеко ушло от животного, и все же мы, обитатели Светлой стороны, нет-нет да вспомним участливо: каково им там, в потемках? Живы ли еще, здоровы ли?

В день, о котором идет речь, я договорилась, чтобы меня подвезли на скиммере и высадили с двухчасовым запасом кислорода, а возвратились за мной через пять часов, не раньше.

Оттуда было рукой подать до берлоги Белла. Выглядела она более чем непритязательно: длинный обшарпанный металлический ящик; в таком, наверное, и мне предстоит доживать свой век, когда состарюсь. Снаружи никаких прикрас, разве что стандартный десятизначный регистрационный номер и россыпь вмятин, накопленных в прошлом, когда хозяин сдуру поселился на подошве подверженного оползням холма. Системы рециркуляции и складские отсеки в задней части «ящика» занимали куда больше пространства, чем оставалось жильцу. Полным отсутствием запаркованных транспортных средств подтверждался предварительно выясненный мною факт: Белл соблаговолил посетить ближайший населенный пункт добрых тринадцать лет назад.

Для многих поселенцев Темной стороны это довольно типичное поведение. Но мне данное обстоятельство ни о чем не сказало, из чего вы можете сделать вывод: было мне тогда лет гораздо меньше, чем сейчас.

Творя рубчатыми подошвами миниатюрные лавины, я одолела полпути до воздушного шлюза — и тут включилась система охраны, а мой шлемофон заговорил чистейшим, без малейшего следа радиопомех, сухим голосом:

— …противозаконным. Повторяю, это частная территория, и ваше проникновение сюда является противозаконным. Немедленно удалитесь, иначе будут приняты меры защиты, способные повлечь за собой телесные повреждения и даже смерть. Владелец территории дорожит своим уединением и ни единой ночи не станет страдать бессонницей, переживая из-за вашего идиотизма, вполне возможно, наследственного. Пожалуйста, уходите. Повторяю, это частная территория, и ваше проникновение на нее является противозаконным. Немедленно удалитесь, иначе…

Я нажала кнопку передачи:

— Примите сигнал бедствия. У меня авария, кислород на исходе, до прибытия спасателей не продержусь. Срочно требуется приют. Прием.

Записанная угроза оборвалась на полуслове, шлемофон заговорил грубым голосом с явственным техасским акцентом:

— Вы мне, юная леди, лапшу на уши не вешайте! Своими глазами видел, как из скиммера высаживались. Специально сюда приперлись и теперь шантажируете, чтобы дверь открыл. Конец связи.

Наверное, я ухмыльнулась… против воли.

— Да, сэр. Я прибыла намеренно, в надежде с вами поговорить, но положение у меня действительно бедственное. Кислород кончается, и без вашей срочной помощи мне крышка. Прием.

— Ну и кой черт дернул совершить такую глупость? Прием.

— На самом деле, мистер Белл, это никакая не глупость. Я расспросила почти всех, кто вас знал, и прочитала все, что о вас написано. Вывод совершенно однозначен: погибнуть вы мне не дадите. Такая ситуация просто исключена. Но я поняла и другое: чтобы попасть к вам, необходимо оказаться в смертельной опасности. В общем, мне нужно с вами переговорить, и другого подхода я найти не смогла.

Потом добрых пять секунд длилась пауза, но несущая волна была под завязку заполнена возмущением Белла, и я получила наглядный урок, каким потенциалом передачи информации обладает вакуум.

Однако когда Белл наконец заговорил, в его голосе уже не было злости.

— Ну вот, теперь имеем запись признания: ситуаций, угрожающая вашей жизни, создана специально ради проникновения в мое жилище. В данных обстоятельствах сам факт вашего появления здесь является преступлением, попирающим все самаритянские законы Темной стороны. И никто меня не осудит, если я позволю вам умереть.

— Может, и так, но я почему-то совершенно уверена, что до этого не дойдет.

Он ничего на это не сказал, а через секунду снова зазвучало записанное предостережение насчет того, что я иду прямиком в объятия насильственной и крайне неприятной смерти.

Но я, шагая вперед, ровным счетом ничего не теряла. Спуск в долину предварялся потоком пыли и камушков, потревоженных ногами. Для своего путешествия я предпочла начало лунного дня, просто потому, что это время сочла наименее опасным. Но теперь такой выбор казался наихудшим. Ландшафт, которому предстояли полторы недели адского пекла, уже ловил и излучал ничем не фильтрованное солнце, и часть этого жара приходилась на мою долю. И хотя скафандр выдержал бы и куда более серьезную температуру, я не считала, что в нагрузку к защищенности от враждебной окружающей среды непременно полагается ручеек пота между лопатками.

И вот я на нижнем краю спуска, в пятидесяти шагах от жилища, стою к нему лицом. С минуту пила воду через трубочку и выбирала наилучшее решение. Не то чтобы я поверила Беллу насчет мин-ловушек, однако осторожность лишней не бывает. Ну а где бы я их разместила, будь я старым бирюком-социопатом, одержимым манией уединения? Не слишком близко от стен, иначе залатать не успеешь и останешься без воздуха, когда шрапнель превратит их в решето. И не рядом с воздушным шлюзом. Возможно, в доме ужас как тесно, и хозяин вынужден день-деньской валяться на койке, однако главный выход должен быть в порядке, иначе как пять раз в месяц добираться до складов, размещенных не далее чем в двадцати метрах? Не мог он установить мины и чересчур далеко от жилья, на кромке естественной чаши: здесь все еще звучит грозная запись. Коли дойдет до суда, Белл будет вынужден как-то объяснить столь чрезвычайные меры самообороны. В его интересах, чтобы потенциальный нарушитель имел все шансы внять предостережению и благополучно убраться восвояси.

Искушать судьбу нет никакого смысла, лучше положусь на гуманизм Белла и запасусь терпением.

Я села, установила регулятор охладителя на минимум и предалась размышлениям — помимо прочих, об Уайатте Эрпе.

За четыре дня до того, как скиммер подвез меня к отшельничьей жестянке на Темной стороне, я просмотрела полдюжины голобоевиков, снятых в первые годы заселения Луны. Пионерская эпоха, когда на самом деле все здешнее население состояло из дипломированных философов и инженеров, предстает в этих фильмах раздольем для убийц и социопатов, которых хлебом не корми, но дай завязать кровную вражду или затеять перестрелку на каком-нибудь крошечном форпосте, вырубленном ранними лунопроходцами в скальной толще. Якобы то было время преступников и героев, время, когда хрупкий порядок, позволивший затем Луне стать вполне сносным пристанищем для миллионов, держался только на быстрых рефлексах горстки храбрецов.

Все это полнейшая чепуха. Как и большинство историй про Уайатта Эрпа.