Джейн Йолен - Книги Великой Альты

- Джарет! Где ожерелье?

Он сделал движение, как будто ударил мечом снизу вверх, и ей вспомнился сдавленный вскрик в то мгновение, когда она вонзила нож между глаз Медведя.

- Так ты теперь можешь говорить? И все эти дни мог? Он замотал головой, указывая на свой рот.

- Нет? - прошептала она. - Ожерелья не стало, а голоса у тебя все нет? Неужели все это ложь, как чертог и колыбель? Катрона погибла, Карум в плену, столько людей полегло там, на поле - и все это ради лжи? - Она протянула к Джарету руку, оглянулась, услышав шорох, и увидела позади Марека и Сандора.

- Он может говорить, но не станет, Анна, - произнес Сандор. - Он не смеет заговорить, чтобы не посеять раздор между нами.

- Было бы что сеять, - процедила Дженна. - Женщины не разговаривают с мужчинами, мужчины смеются над женщинами. Воин из Долин справедливо винит меня в смерти своей любимой, а трое мальчишек почитают испуганную дурочку чем-то вроде богини.

- Ты забыла про Петру, - заметил Сандор.

- И еще жрица-рифмоплетка, которую стошнит, если придется убить кого-то.

- Мы все такие, - сознался Марек. - Ну как тебе, легче теперь?

- Нет, - отрезала Дженна.

- И все-таки мы все - соратники, - сказал Сандор.

- Это точно, - улыбнулся Марек.

- Но что, если все это - ложь? - прошептала Дженна.

- Он все равно не станет говорить, Анна, - он верит, - сказал Марек.

- Я тоже верю, - заявил Сандор. - Пока король не будет коронован и его правая рука не одержит победы.

- Его правая рука - это ты, - заметил Марек.

- А король теперь Карум. Я этому рад, - заключил Сандор.

- Верные вы мои, храбрые мальчики, - прошептала Дженна, вспомнив вдруг Альтин огонь, который отступал все дальше и дальше. - Куда более верные и храбрые, чем я.

И они обнялись, все четверо, думая о том, что сбылось, и о том, что еще сбудется. Дженна, Сандор и Марек вспоминали былое, словно рассказывая чудесную сказку - но тихо, чтобы не потревожить спящих. Наконец они расстались, с лицами, горячими от непролитых слез, темнея на ночном небе, и Дженне показалось, что над каждым из юношей сияет звездный венец.

Петра успела плотно завернуться в одеяло. Дженна, не желая будить ее, легла рядом на холодную землю и заставила себя погрузиться в глубокий, без видений, сон.

ПЕСНЯ

Сестра, отдохнем перед боем

Сестра, отдохнем перед боем!

Восходит заря златоперстая,

И небо еще голубое,

И поле еще не истерзано.

Сестра, в тишине перед боем.

Ни телом, ни духом не ранены,

Пока еще можем с тобою

Мы петь о великих деяниях...

ПОВЕСТЬ

Они приближались к Северным Владениям Каласа по дороге, обагренной кровью, - так сказал Пит, хотя ничто не указывало на это: ни кости, ни разбитые доспехи, ни могилы павших. К этому времени вновь настало полнолуние. По ночам женщин стало вдвое больше, от чего даже Питу сделалось не по себе. Мужчины обменивались самыми невероятными мыслями о том, откуда берутся лишние женщины.

- Из лесу, - говорил Джилеас парням из Новой Усадьбы. - Они все это время шли за нами.

- А может, они живут здесь поблизости, - предположил кто-то.

Другие сочли это глупостью и не преминули высказать это вслух.

- Нет, - сказал Пит. - Это подружки наших. А может, двоюродные сестры. Гляньте, как они похожи одна на другую.

Суть заключалась в том, что увеличившееся, хотя бы в ночное время, войско стало труднее скрывать. Пит, прослуживший год на севере и хорошо знавший эти места, прятал их в лесу так глубоко, как только позволяли лошади. Под густым покровом листвы их снова становилось меньше. Мужчины если и дивились этому, то молча.

Оставив лошадей в лощинке, последнюю милю до замка Каласа они прошли пешком. Шли гуськом, не разговаривая. На краю леса Пит дал сигнал остановиться, и все рассыпались по опушке, прячась за деревьями.

Под изрытым оспой ликом луны замок был точно огромный черный коршун, тень от которого накрывала всю равнину. Он имел два каменных крыла, а зубцы стен походили на перья. Единственная башня торчала, как голая шея стервятника, и единственный огонь в окне горел, словно злобный глаз.

- Значит, так, - сказал Пит. - Девочки лезут на скалу вон там, а мужчин я поведу вон туда, к воротам. Шуму от нас будет много. Если они откроют ворота, чтобы разделаться с нами, кто-нибудь да прорвется, а если нет, мы сами перелезем.

Дженна кивнула.

- С этим котищем две связки мышей лучше, чем одна, - добавил Пит.

- А темницы?

- В них можно попасть только изнутри. Потому-то ты и лезешь на башню. Палец Пита переместился на две ладони влево, где прямо из земли поднималась неприступная скала.

- Башня Каласа! - прошептала Дженна.

- Как же ты заберешься, Дженна? - спросила Петра. Над скалой вырастала кирпичная вышка. Нет, это не шея стервятника, подумалось Дженне, - это копье, целящее прямо в небо.

- Медленно, - ответила она Петре. - И с большим трудом. Но все-таки заберусь.

- Если это кому-нибудь и под силу, так только тебе, - шепнула Петра ей на ухо. - Пророчество не может лгать, и Альта тебя не оставит.

В башне было не менее сотни футов высоты, и Дженна про себя помолилась о том, чтобы рука Альты оказалась подлиннее.

- Когда я доберусь до Каласа, - твердо сказала она, - я приставлю нож к его горлу и заставлю лично проводить меня в темницу, чтобы освободить короля. Если чья-то кровь и прольется нынче ночью, это будет кровь Каласа. - Она говорила вдохновенно, научившись этому от Горума, но сердце ее при этом билось неровно. Она была совсем не так уверена, как хотела показать.

- На этот раз преимущество внезапности будет за нами, - угрюмо сказал Пит. - Они думают, что мы все мертвы.

- Да и дело наше правое, - добавил Марек.

- Эх, парень, на Континенте говорят: "У мышки право, у кошки - когти". Право может обеспечить победу разве что в сказке - на это не рассчитывай. Король Горум полагался на свое право, и мы его схоронили. Я не хочу похоронить заодно и тебя.

- Мы тебя тоже, Пит, - сказала Дженна.

Дождавшись, когда облако закрыло луну, женщины бросились к ближней стене, а мужчины направились к единственным воротам.

Дженна отделилась от других, стараясь не смотреть на Петру. Если она будет думать о Петре и обо всех, кого могут убить при попытке взять замок, ее скует паралич, и она никуда не сможет взобраться. Дженна заставляла себя думать только о скале перед собой.

Вблизи высота этой отвесной стены ошеломила ее. Вверху и по бокам не было видно ничего, кроме сплошного гладкого камня, и в темноте она не различала никаких зацепок. Но тут луна внезапно вышла из-за облака, и Скада, возникнув рядом, сказала:

- Вон туда!

- Могла бы и поздороваться, - проворчала Дженна, засовывая косу за ворот рубашки.

- На любезности у нас нет времени. Посмотри, как ты пыхтишь, хотя еще и не начинала взбираться.