Сергей Яковлев - Письмо из Солигалича в Оксфорд

Через полчаса мне стало казаться, что я прожил в этом доме вечность и знаю вашу маму с раннего детства.

- Ешьте бананы. Как-то у меня гостили ваши дети из Чернобыля. Они тоже вначале ничего не ели, а потом, когда попривыкли, набросились на фрукты. Они поглощали столько бананов и апельсинов, что я боялась за их желудки... Вам чай с лимоном или с молоком?

- А как пьют в Англии?

- По-всякому. Мне казалось, русские больше любят с лимоном.

Тогда с молоком, пожалуйста.

Когда мы провожали этих детей домой, им дарили подарки. Одна девочка все ахала, что у нее набралось слишком много вещей. Не беда, - сказала я ей. - Привезешь домой и поделишься с подругами, которым не удалось сюда приехать. Кака глупая тетя! - сказала девочка своей воспитательнице. - Она думает, что я такими красивыми подарками буду с кем-нибудь делиться!

- На днях я купил в Оксфорде кусок мыла, вспомнил я. - Тоже в красивой упаковке, а на ней инструкция...

И я рассказал случившуюся со мной занятную историю.

Инструкция на мыле, которое обошлось мне в сорок пенсов, гласила:

First aid:

If swallowed give milk preferably, or water to dilute.

Do not induce vomiting.

Занялс ею потому, что накануне вымылся этим мылом под душем и кожа почему-то зудела. Сразу вспомнилось, что несколько лет назад, в пору острого мыльного дефицита, к нам в Россию из Египта завозили мыло для кошек и собак. Ничего не подозревавшие люди им пользовались, а потом чесались и покрывались коростой. Не допустил ли и я оплошности, выбирая мыло подешевле?

Так что за мыльную обертку я принялся вполне серьезно. Первая помощь тут никаких сомнений не было. Только вот помощь - чему?

If swallowed...

Я знал, конечно, что такое swallow, но слово это настолько не вязалось с мылом, что я решил еще раз заглянуть в словарь. Под рукой был Оксфордский толковый, и я прочел:

Swallow ... 6) engulf or absorb; exhaust.

Ну, что такое exhaust, русским объяснять не надо: истощать. А engulf - поглощать и подавлять в одном лице.

Все оказалось не так просто. Я задумался.

Наконец мне пришло в голову спуститься в холл, где стоял телевизор, и полистать paньше примеченный мной там большой старинный англо-русский словарь. Мои старани увенчались успехом: я сразу нашел то, что было нужно:

Swallow ...<���геол.> рыхла пористая часть жилы.

Оставалось пока не совсем ясным, что в данном случае имеется в виду под рыхлым. Мыло может размокнуть от сырости и стать противной, совершенно ни на что не годной кашицей. Летом, когда стены ванных комнат в наших нетопленных квартирах покрываются холодным потом, такое происходит сплошь и рядом. Но может быть и другая рыхлость, когда мыло, наоборот, пересыхает, трескается и крошится. Несколько лет назад, когда из магазинов исчезало самое необходимое и люди в панике запасались спичками, солью и мылом (традиционный набор, волновавший еще наших бабушек и дедушек), мы с женой тоже приобрели про запас блок банного. Как раз перед поездкой в Англию блок этот попался мне на глаза, я разорвал серую бумагу - и убедился, что старому мылу требуется помощь...

Итак, if swallowed определенно подразумевало: Если мыло пересохло и растрескалось (или, в первом варианте, если мыло истощилось)...

Тут я заинтересовался всерьез. У меня дома осталось двадцать кусков истощенного мыла. Что же умелая бережливая Англи рекомендует с ними сделать?

...give milk preferably, or water to dilute.

Все понятно: надо дать мылу молока или воды, чтобы оно помягчело. Предпочтительнее, конечно, молока. (Вот они, хитроумные англичане! Кто бы додумался мочить мыло в молоке?)

Оставалась, впрочем, еще одна фраза, выделенная особенно жирным шрифтом: Do not induce vomiting - Не вызывайте рвоту. При чем тут рвота?!.

- У нас всегда, сколько я себя помню, так плохо с товарами, - сказал я в заключение этой смешной и грустной истории вашей маме, - что, когда речь заходит о первой помощи, думается прежде всего не о людях, а о вещах1. Наши горожане, изнывая этим летом от жары, постоянно держали в квартирах зажженный газ, чтобы не тратиться на спички. Это ли не уникальная страна? Может быть, такие маленькие житейские подробности существеннее рассуждений о восточных и западных корнях загадочного русского нрава...

Весь остаток дня я был экскурсантом. Ваша мама показывала мне город, виртуозно вписываясь на своем вольво в узкие улицы и тесные пространства переполненных автостоянок. В ее возрасте, при ее грузной комплекции эта ловкость казалась мне просто невероятной. Она не давала мне и шагу пройти пешком. Когда я попытался протестовать, она серьезно спросила:

- Неужели, когда я приеду к вам в Москву, вы бросите меня одну посреди чужого города?

Убежденность, с какой были сказаны эти слова, меня потрясла.

На ланч заглянули в маленькое кафе. Ваша мама взяла себе томатный суп-пюре, я выбрал запеченную в мундире картошку с зеленью и маслом. Когда попытался расплатиться хотя бы за себя, она искренне возмутилась:

- Неужели, если бы я была у вас в гостях, вы позволили бы мне платить за обед?

Бедная ваша мама, вынужденная столь благородно притворяться! Уж она-то в России не раз, вероятно, оказалась бы на улицах без провожатых и, разумеется, сама бы платила за обеды - не только за себя, но и за своих небескорыстных гостеприимцев...

Славный был день, к нему я еще не раз буду мысленно возвращаться.

А ночью пошла кровь.

Нe смыкая глаз, я едва дотянул до рассвета, а за утренним кофе попытался обиняками выведать у вашей мамы, что ожидает русского, которому случится в Англии заболеть.

- Если вы ждете ребенка и специально приехали в Англию рожать, у вас, конечно, никто не станет принимать роды бесплатно, говорила ваша мама. - Потому что вы не могли этого не предвидеть. И все же у нас не как в Соединенных Штатах. (Я уже не в первый раз замечал, что дело чести для истинного британца или британки - уколоть при случае Америку.) Там, если даже вы попали на улице в аварию, врач первым делом поинтересуется насчет страховки и может так и оставить вас лежать на дороге...

К автобусной остановке меня, конечно, подвезли на машине. Морщась от боли, я уже занес ногу на ступеньку, и тут, нечаянно оглянувшись, увидел на лице вашей мамы то же выражение растерянной доброты и беспомощности, что поразило меня в вашем фотопортрете. Она словно хотела сказать: Я старалась как могла и сама не знаю, почему из этого вышло так мало толку. Я не выдержал, вернулся и обнял ее. Она вдруг радостно засмеялась. Пока автобус разворачивался, я все смотрел, как она тяжело шла под своим широким черным зонтом к машине, опустив голову и чему-то про себя сосредоточенно улыбаясь. Я еще не знал, что вижу ее в последний раз...

В Оксфорде сильный ветер. Над прямоугольниками колледжей с их зубчатыми стенами, башнями и шпилями, над библиотеками, музеями, гостиницами, магазинами, ресторанами, банками - всюду полощутся большие разноцветные флаги с гербами. Это похоже на далекое воспоминание картинку из чудесной раскрашенной книжки или детский сон. Из высокого стрельчатого окна моей спаленки на третьем этаже я вижу почти полгорода и еще - квадрат зеленого двора подо мной, ограниченный массивными замшелыми стенами красновато-песочного цвета и правильно расчерченный асфальтовыми дорожками. Там пробегают студенты, чинно шествуют профессора в потертых пальто и шляпах, обмениваются при встречах звонкими приветствиями деловитые местные красавицы. Для них это каждодневная жизнь, рутина, они едва ли задумывались когда-нибудь, что живут в городе чужих снов.