Стив Альтен - Воскрешение майя

— О… Боже… да будь ты проклята, маленькая шлюха!

Кровь брызнула из обеих ноздрей.

— Шлюха? Шлюхам платят, Квентон.

— Я тебе платил! Я четырнадцать лет кормил и одевал тебя, давал крышу над головой. Ты должна мне, должна…

Склонившись над ним, она приподняла ладонями тяжелые груди.

— Хочешь их получить, Квентон? Приди и возьми.

Он потянулся к ней, и Лилит снова его ударила, быстро, яростно, изо всей силы. Передние зубы священника зашатались.

Лилит выпрямилась, стянула трусики, закрутила их на указательном пальце и направилась к дому.

— Когда надумаешь вернуться, уберешь газонокосилку.

Квентон перекатился на живот, выплюнул выбитые зубы. Я изгоню из тебя скверну и буду изгонять ее так, что ты ходить не сможешь.

— … девятнадцать… двадцать… двадцать один…

Восьмидесятидвухлетний заключенный Пьер Роберт Борджия со свистом втягивал воздух сквозь зубы, лицо его покраснело, мускулы дрожали от усталости, но он еще не выполнил дневную норму приседаний.

— … двадцать два… двадцать три… двадцать четыре…

Уже почти пятнадцать лет бывший Секретарь Штата отбывал наказание за организацию покушения на жизнь Майкла Гэбриэла.

— … двадцать пять… двадцать шесть… двадцать семь…

Борджия был примерным заключенным. Он обучал своих неграмотных товарищей чтению и письму, по воскресеньям проводил религиозные службы.

— … двадцать восемь… двадцать девять… тридцать…

Ежедневная видеопочта держала его в курсе всех настойчивых попыток семьи сократить срок его заключения. Досрочное освобождение, по всему видать, было уже не за горами.

— … тридцать один… тридцать два… тридцать три…

Упражнения помогали Борджии держать под контролем кровяное давление. Ежедневные медитации позволяли сохранить ясность ума. И все это было подчинено одной цели, одной мысли, которая поддерживала в нем волю к жизни. Это была мысль о мести.

— … тридцать четыре… тридцать пять… тридцать шесть…

Раньше ярость Борджия была направлена исключительно на сына его главного оппонента — на того, кто тридцать лет тому назад лишил его правого глаза.

После смерти Майкла Гэбриэла эту ярость нужно было переключить на кого-то другого.

— … тридцать семь… тридцать… восемь… тридцать… девять… сорок!

Борджия лег на холодный линолеум пола в своей маленькой камере. Посмотрел на проекцию тропического берега, застывшую на стене, и перевел дыхание.

— Компьютер, включить Си-Эн-Эн.

Голографический океан сменился заставкой канала. Секунду спустя начался блок новостей.

— …на прошлой неделе скончался Джордан Анн Катрас, и сегодня на пост Генерального Секретаря Совета Безопасности ООН вступил бывший Президент США Эннис Чейни.

— Аааа! — Борджия пнул стену, попав ботинком по лицу изображения Чейни.

Далее в новостях. Мировая Ассоциация баскетбола добавила две новые команды к Восточной Конференции…

— Компьютер, прекратить трансляцию!

Изображение погасло.

Борджия почувствовал, как ускорился пульс и подскочило давление. Он глубоко вздохнул, потом медленно выдохнул. И повторял вдохи-выдохи до тех пор, пока пульс не пришел в норму, а кровь не перестала грохотать в ушах, потом принял упор лежа и начал отжиматься.

— Раз… два… три… четыре…

Освобождение не за горами.

Пьер Борджия считал дни.

— Ну же, Мэнни. Примени эту формулу и дай ответ!

Иммануэль Гэбриэл взглянул на огромный изогнутый монитор, полтора на два метра, и процедил сквозь зубы:

— Я уже сказал, мистер Хоппер. Не могу.

— Можешь, — терпеливо возразил учитель. — Смотри.

Скотт Хоппер перегнулся через плечо подростка и набрал на клавиатуре уравнение для просчета перегрузки при достижении скорости света.

— Я ввел все значения, тебе осталось только подсчитать.

— Да кому оно надо? Я не собираюсь быть астронавтом. Мне больше нравится играть в бейсбол.

— Возможно. А теперь примени эту проклятую формулу, и мы закончим урок.

— Для меня урок окончен.

— Сядь, пожалуйста…

— Нет. Я хочу потренироваться до обеда.

— Ты не выйдешь отсюда, пока не решишь задачу. Твой брат закончил занятия уже час назад, решив все задачи.

— Тра-ля-ля.

— Сядь!

— Да, разбежался!

Хоппер проглотил отповедь, когда в классную комнату вошел Джейк.

— Джейкоб, возможно, у тебя получится как-то договориться с братом, меня он совершенно не слушает.

Учитель вышел.

Иммануэль поцеловал средний палец и помахал им спине Скотта Хоппера.

— Мне нужно поговорить с тобой, Мэнни. Я снова вступал в контакт с отцом.

— А я вступал в контакт с Пасхальным Зайцем. Он утверждает, что тебе нужно вернуться на Веселую Ферму…

Молниеносным движением Джейкоб дал подсечку и бросил его на пол.

— Эй…

— Мэнни, ты меня достал. Не соблюдаешь графика тренировок, не учишься…

Иммануэль ударил брата в грудь достаточно сильно, чтобы оба они покатились по полу.

Темноволосый вскочил на ноги.

— Ты меня тоже достал, придурок. Мне надоело слушать твои бредни, осточертело, что ты мной командуешь. А больше всего меня достала эта гребаная тюрьма.

— Это для твоего же блага. Снаружи нас поджидают сумасшедшие…

— Сумасшедших полно и здесь! — Иммануэль схватил стул и швырнул его в монитор. Разноцветные осколки брызнули во все стороны.

— Прекрати! Ты хоть знаешь, сколько он стоит?

— Мне эта фигня ничего не стоила.

Иммануэль потянулся за вторым стулом.

Джейкоб поймал брата в борцовский захват.

— Прекрати, Мэнни. Я не хочу причинить тебе боль.

— Причинить боль? — Мэнни сморгнул злые слезы. — Да ты меня вообще убиваешь.

— И как же я тебя убиваю? Ответь!

— Отвали…

Джейкоб разжал руки.

— Мы живем в раю. У тебя есть все, чего только можно пожелать, о чем можно лишь мечтать…

— Дерьмо! Мне нужна свобода. Мне нужны друзья моего возраста. Я устал играть в бейсбол с охраной. Хочу тренироваться в команде ровесников. Хочу знакомиться с девушками! С девушками, Джейк, с противоположным полом, понимаешь ты это? Или гены Хун-Ахпу откусили тебе яйца?

— Мне знакомо сексуальное влечение, и у меня даже есть девушка.

— Да ну? И кто же это? Розовая Ладошка и пять ее сестричек?

— Ее зовут Лилит. Мы с ней общаемся… по Интернету. Она хочет, чтобы мы были вместе, но я не могу.

— Вот видишь, об этом и речь! Отправляйся на свидание. Проветри свои мозги.

— Все не так просто. Я люблю ее, и поэтому мы должны разорвать отношения.

— Должны?

— Она становится помехой.

— Помехой чему?