Коллектив авторов - Полдень, XXI век (ноябрь 2010)

Никогда раньше даже в мыслях Николай Николаевич не назвал бы свою жизнь скучной. Но сейчас энергичный и вдохновенный племянник, романтичная Зиночка, их, пусть наивные, но такие горячие надежды что-то разбередили в нем.

И тогда Николай Николаевич вспомнил.

Вспомнил то, что давно уже не разрешал себе вспоминать.

В его жизни была мечта.

Вряд ли кто-то назвал бы ее дерзкой, а ее исполнение не привело бы, например, к изобретению лекарства от страшной болезни. Но много лет назад ему казалось, что нет на свете ничего смелее, невероятнее и прекраснее его мечты.

– Звали ее Лиза Протопопова, – сказал Николай Николаевич в темноту.

Ее папа был военный, поэтому семейство Лизы все время кочевало, и вот, наконец, судьба занесла их в его город. Учились они вместе совсем недолго, но Николаю не нужно было много времени, чтобы влюбиться. Хватило секунд пять или три, он точно не помнил.

Кажется, все дело было в ее ушах. Юный Коля посмотрел, как изящно они прилеплены к Лизиной голове: так, что почти даже не торчат, – и понял, что пропал навеки.

Лиза танцевала в известном детско-юношеском ансамбле, который ездил за границу и на выступления которого она доставала всему классу пригласительные билеты. Она была тоненькая-тоненькая, словно нарисованная тушью, и, ступая, не оставляла на земле следов. Мама Лизы была художником-модельером и шила дочери такие платья, которые в те времена можно было увидеть разве что в западном кино.

Лиза была принцессой, за которой бегали все мальчишки, включая Юрку Дербенева – красавца и спортсмена-пловца, имевшего разряд, и, глядя на то, как после уроков Юрка идет чуть за спиной Лизы, неся ее портфель, Коля чувствовал себя серым мухомором. Именно тогда он в первый и последний раз в своей жизни принялся мечтать. О том, как на Лизу нападут бандиты, и он ее спасет. О том, что Юрка покроется с ног до головы прыщами. О том, как прилетит инопланетный корабль устанавливать связь с собратьями по разуму и выберет его, Колю, как главного представителя планеты Земля. И о том, как его постигнет ранняя смерть, и, плача на скромной могилке, Лиза поймет, что любила все это время его – скромного и неприметного мальчишку, вечно поглядывающего на нее исподтишка и одолжившего ей однажды на черчении циркуль.

Но ничего этого не происходило. На выпускной вечер Лиза пришла в платье, сделанном из каких-то золотых лепестков, и танцевала с Юркой. Коля некоторое время смотрел на них, как загипнотизированный, а потом ушел из актового зала на улицу, где примкнул к прятавшейся в кустах компании хулиганья.

Там он единственный раз в своей жизни напился и даже выкурил сигарету, а потом отправился гулять по городу, надеясь попасть под трамвай. При виде трамвая, впрочем, передумал, а залез вместо этого в чей-то чужой сад и нарвал там охапку сирени размером с себя. После этого направился к дому Лизы, чья квартира располагалась на первом этаже. Окно в ее комнату было распахнуто, Коля подтянулся на руках на подоконнике и за что-то зацепился, порвав свою нарядную голубую рубашку, которую сшила мать. Он швырнул сирень внутрь, как оружие массового поражения, и убежал.

Он бежал по городу к себе домой и, к величайшему стыду своему, плакал и ожесточенно тер лицо кулаками, почему-то зная, что никогда в жизни больше не будет несчастнее и счастливее, чем сейчас...

Николай Николаевич открыл глаза, чувствуя, как они увлажнились.

Ему стало неловко.

– Глупость какая, – раздосадованно пробормотал он. – Ну, учились вместе. К чему эти воспоминания? Она давно замужем, у нее дети, может, внуки… Все это абсолютно нецелесообразно.

Робко скрипнула в коридоре дверь, а затем бессовестно загрохотали тяжелые ботинки – вернулся племянник. Николай Николаевич вспомнил голубые глаза Зиночки и тот восторг, с которым она смотрела на Генку, и ему стало завидно и грустно.

– Что уж теперь, ничего не воротишь, – пробормотал он, злясь на самого себя. – Вот куда приводят все эти фантазии, мечтания... Одна бессонница от них.

Он немного поворочался с боку на бок и постепенно задремал.

Разбудил его даже не шум, а некое преддверие шума.

С трудом разлепив глаза, первые несколько секунд пробуждения Николай Николаевич был уверен, что только что кто-то позвал его по имени. Он прислушался, но больше ничего не услышал. Тем не менее, им овладело стойкое ощущение, что в квартире что-то происходит. Он полежал пару минут в кровати, чувствуя нарастающее напряжение, и понял, что уже не сможет спокойно уснуть.

Не до конца понимая, что же делать, Николай Николаевич поднялся с постели, накинул халат и тихонечко вышел из комнаты. В коридоре ощущение странности усилилось. В воздухе звенела абсолютная тишина. Не просто та, что бывает ночью, а такая, как будто звук выключили во всем мире, и лишь какой-то тревожный то ли шепот, то ли гул вился в воздухе отголоском.

К своему неудовольствию, Николай Николаевич ощутил страх, но довольно быстро с ним справился. В конце концов, поддаваться ему было абсолютно бессмысленно.

Собравшись с духом, кашлянув несколько раз для храбрости и посильнее затянув пояс халата, он направил стопы в кухню, догадываясь, что именно там находится источник всех странных ощущений.

Едва сделав шаг, он увидел напротив окна залитый желтоватым фонарным светом силуэт, которого там было быть не должно, и на краткое мгновение поддался неконтролируемой панике того рода, что за долю секунды иссушает горло до состояния пустыни Сахары и заставляет кричать: «Мама, караул, грабят, пожар, милиция!» в одно слово.

Но Николай Николаевич был, позволим себе напомнить, человеком без воображения и фантазии, а ведь именно они создают питательную среду для страхов. Без них остаются лишь страхи, заложенные в человеке на уровне животных инстинктов и требующие соответственных действий, как то: схватить стоящую на плите сковородку и опустить ее на незваную голову, нагло торчащую в чужой кухне в совершенно возмутительный час.

Что Николай Николаевич и сделал.

И тут произошло сразу несколько событий. Включился свет, незнакомец каким-то образом переместился за спину Николаю Николаевичу, чья рука опустилась на вражескую голову, но, не найдя ее на прежнем месте, выронила сковородку, упавшую на пол с таким выдающимся грохотом, что было жаль – никто этот звук не записал и не использовал потом в кино.

Пока Николай Николаевич пытался прийти в себя, незнакомец вновь очутился на фоне окна и произнес: «Прошу вас, не бойтесь. Добрый вечер».

Изумленный Николай Николаевич уставился на него во все глаза и принялся рассматривать.