Алекс Орлов - Антология мировой фантастики. Том 4. С бластером против всех

– Хорошо, госпожа моя.

Слова "госпожа моя" глубоко поразили его самого. Она была высокородной, самой высокой в стране, а он флоринианин. Но человек, убивающий патрульных, легко может научиться убивать Сквайров, а убийца Сквайров может взглянуть Высокородной в лицо.

Он взглянул на нее твердо и испытующе.

Она была чрезвычайно красива.

И он понял вдруг, что убийство Сквайра не было тягчайшим из преступлений.

Он даже не сознавал, что двигается. Но ее фигурка очутилась в его объятиях, и она напряглась и вскрикнула, и тогда он заглушил ее крик поцелуем…

Ее руки покоились у него на плечах, когда в спину подуло холодным ветром и дверца машины открылась.

Сэмия молча смотрела, приоткрыв рот, как взбешенный саркит вытаскивал Теренса из машины.

– И она позволила ему, - бормотал он. - Позволила ему…

Сэмия беспомощно отодвинулась в сторону, насколько могла, а потом быстро закрыла лицо обеими руками, прижав пальцы так, что кожа под ними побелела.

– Что мы с нею сделаем?

– Ничего.

– Она видела нас. Она бросит за нами всю планету, раньше чем мы проедем хоть милю.

– Ты хочешь убить Высокородную Даму?

– Нет. Но мы можем испортить ей машину. К тому времени, как она доберется до радиофона, мы будем в безопасности.

– Не нужно. - Агент наклонился в машину. - Госпожа моя, у меня мало времени. Вы слышите меня?

Она не шевельнулась.

– Вам лучше выслушать меня. Сожалею, что помешал вам в нежную минутку, но, к счастью, эту минутку я использовал. Я действовал быстро и успел запечатлеть эту сцену с помощью стереоскопического фотоаппарата. Вы меня поняли? - Он повернулся к спутнику. - Она ничего не скажет обо всем этом. Ни словечка. Идите за мной, Резидент.

Теренс последовал за ним. Он не мог обернуться на белое, осунувшееся личико в машине.

Что бы теперь с ним не случилось, он совершил чудо. Он целовал самую гордую даму на Сарке, ощущал беглое прикосновение ее нежных, ароматных уст.

В своей частной жизни Эбл предпочитал обходиться без дипломатических двусмысленностей. Соединившись личным лучом с Файфом, он мог быть просто пожилым человеком, любезно беседующим за стаканом вина.

– Трудно было добиться вас, Файф.

Файф улыбнулся. Он выглядел спокойно и беззаботно.

– Я был занят, Эбл.

– Да. Я кое-что слышал об этом.

– От Стина?

– Отчасти. Стин пробыл у нас часов семь.

– Знаю. Моя ошибка. Вы намерены выдать его нам?

– Боюсь, что нет.

– Он преступник.

Эбл коротко рассмеялся и передвинул свой кубок, следя за медленно поднимающимися пузырьками.

– Я думаю, мы можем назвать его политическим эмигрантом. Космический закон защищает его на территории Трантора.

– Ваше правительство поддерживает вас?

– Думаю, что да, Файф. Я пробыл на иностранной службе около четырех столетий и знаю, что Трантор поддержит, а что нет.

– Мне кажется, у вас есть какое-то предложение…

– Есть. У вас находится наш человек.

– Какой ваш человек?

– Космоаналитик. Уроженец планеты Земля, которая, кстати, входит в состав владений Трантора. У меня есть Стин, у вас землянин. В некотором смысле мы равны. Прежде чем начать выполнять свои планы, прежде чем истечет ваш ультиматум и произойдет ваш переворот почему бы не посовещаться насчет общего положении с кыртом?

– Не вижу необходимости. То, что происходит сейчас на Сарке, целиком его внутреннее дело. Я лично готов гарантировать, что в кыртовой промышленности перебоев не будет, независимо от политических событий здесь. Думаю, это удовлетворит законные интересы Трантора.

Эбл задумчиво сказал:

– Кажется, у нас есть еще один политический эмигрант. Любопытный случай. Кстати, это один из ваших флоринианских подданных. Резидент. Называет себя Мирлином Теренсом.

Глаза у Файфа вдруг загорелись.

– Мы подозревали это. Клянусь Сарком, Эбл, есть пределы открытого вмешательства Трантора на этой планете. Человек, похищенный вами, убийца. Вы не можете давать ему политическое убежище.

– Этот человек вам нужен?

– У вас на уме какой-то обмен? Что вы предлагаете?

– Совещание, о котором я говорил.

– Ради флоринианского убийцы? Конечно, нет!

– Но способ, каким Резиденту удалось ускользнуть от вас к нам, довольно любопытен. Вам должно быть интересно…

Уже занимался рассвет. Джунцу хотелось бы уснуть, но он знал, что ему опять понадобится сомнин.

– Я мог бы пригрозить силой, как советовал Стин, - сказал Эбл Джунцу. - Это было бы плохо. Риск велик, результаты - неясны. Пока Резидента не доставили к нам, у меня не было выбора. Кроме политики ничегонеделания.

– Я что дальше? - угрюмо спросил Джунц. - Шантажировать Файфа этим пикантным снимком?

– Называйте это как угодно: шантажировать, вести не совсем честную игру. Это не имеет значения. Высокородная Сэмия виновна только в некоторой податливости и известной наивности. Я уверен, что ее целовали и раньше. Если она поцелуется снова, если поцелуется несчетное число раз с кем угодно, кроме флоринианина, никто ничего не скажет. Но она поцеловалась с флоринианином.

Неважно, что она не знала, что он флоринианин. Неважно, что он поцеловал ее насильно. Если мы опубликуем этот снимок, то для нее и для ее отца жизнь станет невыносимой. Я видел, какое лицо было у Файфа, когда он смотрел копию.

– О чем же договорились в конце концов? - Джунц вздохнул.

– Мы встретимся завтра в полдень.

– Значит, он отсрочил свой ультиматум?

– До бесконечности. Я буду в его кабинете лично.

– И вы рискнете?..

– Риск тут небольшой. Будут свидетели. И мне очень хочется самому увидеть космоаналитика, которого вы ищете так долго.

– Надеюсь, я могу быть при встрече? - спросил Джунц.

– О да! Резидент тоже будет. Он нам понадобится, чтобы опознать космоаналитика. Стин тоже. Все вы будете присутствовать в трехмерной проекции.

– Благодарю.

С усовершенствованием трехмерной передачи важные совещания редко происходили лицом к лицу. Файф ощущал материальное присутствие старого посла как элемент явной непристойности.

Эбл! Старый скряга в потертом платье и с миллионом планет за спиной.

Джунц! Темнокожий, шерстистоволосый надоедала, чье упрямство ускорило кризис.

Стин! Предатель! Не смеет взглянуть ему в глаза!

Резидент! Смотреть на него было всего тяжелее. Туземец, оскорбивший его дочь своим прикосновением, но остающийся живым и неприкосновенным за стенами транторианского посольства.

– Совещание навязано мне насильно, - мрачно сказал Файф. - Я не вижу необходимости говорить что-нибудь. Я здесь для того, чтобы слушать.

– Я думаю, Стин хотел бы высказаться первым, - ответил Эбл.

Тогда Стин закричал:

– Вы заставили меня обратиться к Трантору, Файф! Вы нарушили принцип автономии. Не ждите, чтобы я благодарил вас за это. Я не претендую на звание сыщика, каким считает себя Сквайр Файф, но думать я умею. Право! И я думал! Вчера Файф рассказывал нам историю насчет таинственного преступника, которого он называет "Икс". Я вижу: это была только болтовня с целью объявить чрезвычайное положение. Я не был одурачен ни на минуту!