Сергей Михайлов - Стрела Аримана. Антология российской фантастики

— Папаша, таймер на ходу? — послышался сзади скрипучий бас.

Я вскрикнул и обернулся, машинально пряча монету за спину.

Обладатель противного баса был одет в «вареные» джинсы, яркий, морковного цвета, свитер. На носу — темные цейсовские очки. Но поразило меня другое: типчик был начисто лишен подбородка и бровей. Я понял: передо мной инопланетянин. Оттуда, с Большого Колеса!

— Я… э-э… вы оттуда? — пролепетал я. — Прилетели?… Может, я что-то… не того?…

— Ты, часом, не сбрендил, папаша? — пробасил инопланетянин и, махнув рукой, шагнул на мостовую.

— Осторожно! — крикнул я, но было поздно: огромный КАМАЗ налетел на инопланетянина и сшиб его. Я зажмурился и…

Когда я открыл глаза, все было так, будто ничего и не произошло. Ни КАМАЗа, ни инопланетянина, ни даже цейсовских очков. Прохожие как ни в чем не бывало торопились по своим делам, тетя Клава беседовала с очередным клиентом об исчезновении сахара и предстоящем визите Рейгана.

«Показалось… Почудилось», - успокаивал я себя, садясь в подошедший автобус.

— Николай Николаевич! — крикнула мне вдогонку тетя Клава. — Прессу забыли!

Но дверь закрылась, я стоял на задней площадке «Икаруса», словно загипнотизированный: ничего не видел, не слышал, не чувствовал. Что же это было? Что же это было? Ответа я не находил.

На работу я опоздал. Евграф Юрьевич, заведующий лабораторией и мой непосредственный начальник, высокий, тучный, лет пятидесяти, со строгим голосом, обширной лысиной, в больших очках на крупном носу, покачал головой и демонстративно посмотрел на часы. Я виновато развел руками и произнес дежурное:

— Транспорт!

Завлаб кивнул.

— Здрасьте! — возвестил я для всех, плюхнулся на скрипучий стул и приступил к выполнению своих непосредственных обязанностей.

Однако безбровый инопланетянин в морковном свитере никак не выходил у меня из головы. «Сшибла его машина или нет? — думал я. — Если да, то почему не осталось никаких следов, почему никто ничего не заметил? А если нет… Если он не попал под этот чертов КАМАЗ, то был ли он вообще? Дьявольщина! Опять, что ли, мистификация? И еще этот червонец…»

Я достал монету. Золотой тысяча девятьсот двенадцатого года сиял на моей ладони так, что в его реальности нельзя было усомниться. «Значит, был инопланетянин, — решил я. — Значит, сшибло его. Или не сшибло?…» Голова моя шла кругом.

— Что это вы там разглядываете, Николай Николаевич? — раздался над самым моим ухом любопытный голос Тамары Андреевны, дамы вполне определенной наружности и совершенно неопределенного возраста. Относительно ее возраста существовал ряд гипотез, но сорок ей уже было, а восемьдесят — еще нет, это точно. Работала она старшим экономистом.

— Ну-ка, покажите, покажите!

«Сейчас, разбежалась!» — со злостью подумал я и спрятал червонец в карман.

— Ай-ай-ай! Нехорошо, Николай Николаевич! Я же видела, у вас новый юбилейный рубль с Горьким. Ну покажите! Пожалуйста…

Отворилась дверь, и в лабораторию ввалился запыхавшийся Завмагов, здоровенный детина на исходе четвертого десятка, сотрудник соседнего отдела и к тому же страстный футбольный болельщик.

— Здорово, старик! Не занят? Пойдем отравимся.

— Прежде следовало бы поздороваться с дамой, — обиженно поджав губы, произнесла Тамара Андреевна и гордо вскинула голову.

Изобразив на круглом лице удивление только что разбуженного человека, Завмагов сказал:

— А, черт… Извините, сударыня, не заметил. Тут такое случилось…

— Что, что случилось? — встрепенулась Тамара Андреевна. Глаза ее так и вспыхнули от любопытства.

— Пойдем, — буркнул я, вставая. И мы вышли в коридор.

— Что стряслось?

— Как что? Ты ничего не знаешь? — удивился Завмагов. — Наши голландцам продули! Два-ноль!

— Тьфу! — Я плюнул от досады. — Сапожники! Чуть-чуть до золота не дотянули. Впрочем, этого и следовало ожидать. Удивительно, как вообще в финал вышли,

— Во-во!.. А все равно обидно!

«Ну-ка, посмотрим о чем ты думаешь?» — решил я из озорства и сосредоточился, попыхивая сигаретой.

По части оригинальных мыслей в голове у Завмагова оказалось слабовато. Обычная констатация фактов. Завмагов аккуратно складировал их в своей феноменальной памяти. В ней накрепко застревало все, что он видел, слышал, обонял и осязал. Такие функции мозга, как анализ информации, принятие решений, у Завмагова отсутствовали. В этой круглой голове хранился всяческий информационный хлам: обрывки каких-то историй, анекдоты, слухи… Лишь одна область знаний перерабатывалась полностью — привилегией пользовался футбол и все вокруг него. Завмагов помнил поименно всех игроков наших и зарубежных команд, включая запасных, помнил, кто, с кем, когда, с каким счетом сыграл, помнил всех призеров всех чемпионатов, наконец знал биографии всех выдающихся игроков. Выходит, не зря Завмагов слыл в институте ходячим справочником по футболу, и недаром сотрудники института, такие же страстные поклонники футбола, в разрешении футбольных споров считали его мнение истиной в последней инстанции! В разговорах о любимом виде спорта Завмагов блистал умом и снискал себе славу не только эрудита, но и предсказателя. Он выдавал безукоризненные прогнозы о том, кто сколько кому настучит, кому достанется золото, кому — серебро. А его крупные выигрыши в «Спортпрогнозе»! Набралась кругленькая сумма, которую он вложил в новенькую «восьмерку».

Обо мне, как выяснилось, Завмагов не думал ни хорошо, ни плохо. Никак. Он вообще ни о ком ничего не думал. Фиксировал факт встречи с тем или иным человеком — и все, баста, на этом мозг Завмагова заканчивал свою работу.

Говорить с ним можно было только о футболе. И ни о чем другом. Садясь на своего любимого конька, он раскрывал перед вами таланты то великолепного рассказчика, то внимательного слушателя, то глубокого аналитика, но стоило ему сбиться с футбольной тематики, и он превращался в туповатого субъекта, напоминающего рыбину на горячем песке.

— А все-таки были у наших моменты, старик! Протасов трижды такую возможность упустил! Эх!.. Хотя, спору нет, голландцы сильнее. И все же могли наши, могли ведь!..

Весть о проигрыше расстроила меня. Тупо глядя на покрытую шапкой «бычков» урну, я молчал. Молчал бы я и дальше, если бы Завмагов не переменил тему.

— Ты, старик, кажется, рыбачишь по выходным? Или я тебя с кем-то путаю?

— Ну, рыбачу, — нехотя ответил я.

— А где, если не секрет?

— Секрет, — буркнул я. — Грибники и рыбаки своих тайн не выдают. А почему ты спрашиваешь?

Завмагов заговорщически подмигнул, огляделся и, перейдя на шепот, зачастил:

— Старик, я тут краем уха такое слышал! Будто в районе то ли Истринского, то ли Клязьминского водохранилища летающую тарелку засекли. Думал, может, ты что-нибудь знаешь…