Максим Фрай - Энциклопедия мифов (Том 2)

- Я опять дурак и ничего не понимаю? Или ты действительно пытаешься мне втолковать, что работаешь Смертью? На полставки?

- Я не пытаюсь. Я просто говорю.

- Погоди-ка. Ты убиваешь здесь, в Нижнем городе?

- Ну что ты ерунду метешь? Как маленький... В Нижнем городе нельзя ни жить, ни умереть. Здесь можно только быть. Чувствуешь разницу?

- Чувствую... наверное. То-то со мной все как-то не так!

- Конечно. Ты просто не привык быть. Или отвык. Тебе виднее...

- Слушай, - говорю. - Если ты - смерть, расскажи мне, что бывает после тебя. А то живу дурак дураком...

- Всякое бывает, - уклончиво отвечает Ада. - Каждому свое, знаешь ли...

Глава 90

Тиртханкара

Создатель брода.

Мы сидим на низкой скамье у фонтана, извергающего не воду, а тягучий, молочно-белый свет. У меня кружится голова; Ада спокойна и сосредоточена.

Повинуясь мягкому, но настойчивому требованию, я кое-как пересказал ей свою-чужую историю.

- Тебе со мною повезло, - наконец, изрекает она. - Мне с тобой, конечно, тоже. Но, честно говоря, тебе повезло больше. Ты начал служить своему призванию задолго до того, как впервые осознал, что оно существует.

- Я, по-моему, так до сих пор ни хера и не осознал.

В признании моем нет ни сожаления, ни растерянности, ни даже особого любопытства. Объяснит она мне, что имела в виду - хорошо. Не объяснит тоже ладно. Толку от объяснений, как я успел убедиться - чуть. Пустышка для орущего разума. Но мой-то, кажется, в последнее время все больше спит. Чудовища, порожденные его дремой, за редким исключением, прекрасны. Ничего мне не нужно, лишь бы они оставались со мной.

- Неправда твоя. Ты ведь рассказывал мне, как увел за собой трех женщин - неведомо откуда, неведомо куда. Это и есть - осознать призвание. А ты думал, как? Сесть, поскрести в затылке и сказать: "О! Теперь понятно, как я буду жить! " Но так не бывает...

- Моему организму нужны все же четкие формулировки, - вздыхаю. - Я без них, как без витаминов чахну.

- Единственную и неповторимую формулировку ты и без меня знаешь. Ты Ключник. Тот, кто открывает двери. Потому и говорю, что со мной тебе повезло: мою дверь ты открыл почти нечаянно. Рассказал мне про улицу Маяковского. Из нескольких миллиардов человек, обитающих на планете, выискал дуру психованную, которой этот самый Нижний город с детства снился. Я, конечно, не одна такая, но нас не слишком много, смею тебя заверить... Ты случайно указал мне путь, а я сумела и, что особенно важно, захотела им воспользоваться. Потому и говорю, что тебе со мной повезло. Ключник, хотя бы единожды исполнивший свой долг, почти бессмертен, какие бы глупости не творил... Ты ведь, по правде говоря, крепко влип. Ну, или не ты, а тот парень, который хозяйничает сейчас в твоем зачарованном горном городке... Вы оба влипли в историю. В увлекательную книжную историю.

- Да уж... - морщусь невольно. - Читал я ее. Ничего особенного, но завораживает. Впрочем, еще бы она меня не завораживала!..

- Не только тебя... Знаешь, в чем проблема? Ты им чертовски мешаешь. Живешь наперекор чужой выдумке. Сопротивляешься, путаешь карты. Если бы ты умер, всем стало бы хорошо. И авторам, и читателям. И, что особенно важно, тексту. Но ты не умрешь. Теперь уже точно нет. Жизнь Ключника почти священна. Знаешь, как я рада?

- Приятно услышать такое признание именно от тебя, - смеюсь.

Ада тоже улыбается. Но как-то невесело. Словно бы что-то ее тяготит. Она настороже: прислушивается, вглядывается в темноту, отбивает ладошкой рваный ритм на коленной тверди. Наконец, удовлетворенно кивает.

- Сюда идут, - говорит она. - Будь внимателен, Макс. Думаю, это по твою душу. Ты ведь у нас нынче особый гость, новичок. Самые важные события случаются именно во время первого визита в Нижний город. Проверено путем задушевного анкетирования братьев по оружию.

- А разве не ты - самое главное событие?

- Обожаю грубую лесть. Тем не менее, вынуждена признать, что я - всего лишь увертюра. Или эпиграф - как тебе больше нравится.

Глава 91

Тлоке-Науаке

"Тот, кто содержит все в себе".

К нам, и правда, направляется малорослое существо в широкополой шляпе и просторном плаще - пока я могу разглядеть лишь общие очертания. Впрочем, существо стремительно приближается: у него легкий шаг, удивительно широкий для такого коротышки.

- Это дядя Мик, - одними губами говорит Ада. - Он тут что-то вроде старьевщика. Важная персона.

Адресую ей недоумевающий взгляд. Почему, дескать, "важная"? Ада молчит, зато незнакомец поспешно отверзает уста. Отвечает на мой немой, несформулированный, невысказанный вопрос.

- Потому что, - густым басом говорит маленький человечек, - я возвращаю каждому утерянные им вещи. За символическую плату. Сгодится любая вещь, которую ты достанешь из кармана.

- А как выкручиваются те, у кого нет карманов? - спрашиваю. Мне, и правда, интересно.

- Я в свое время оторвала пуговицу от пиджака, - вдруг вспоминает Ада.

- Вот, примерно так и выкручиваются, - кивает дядя Мик. - Один юноша отдал мне золотые часы, другой - шнурок от ботинка. Оба получили свое. Все всегда получают только свое. Не было еще такого случая, чтобы кто-то получил чужое. Уж я-то свое дело знаю...

Достаю из кармана Венин телефон. Ничего не попишешь, дружище, плакал твой мобильник. Уж не знаю, с кем тебе придется говорить, когда ты наберешь знакомый номер. Но вряд ли со мной. Надеюсь, у тебя еще будет случай сообщить мне, что я - козел. Эта надежда придает мне силы. Господи, как же мало мне, оказывается, надо...

- Символический обмен, - старьевщик доволен. - Аппарат для пустой болтовни в обмен на твой собственный ключ. Вот он.

Действительно, ключ. Кажется, я отлично справляюсь с невнятным заданием обитателей дома в Остаповском проезде. Поехал на юго-запад, и вот он, обещанный ключ.

Верчу в руках маленькую блестящую штуковину. Я, и правда, не знаю, как с нею поступить. Не цеплять же, в самом деле, чудесный этот дар на автомобильный брелок...

- Проглоти, - совершенно серьезно советует старьевщик.

- Ка... как это?! - я не верю своим ушам.

- Ну, ты и смешной! Впервые вижу Ключника, который не знает, как поступать с ключами. Вот так, - дядя Мик достает из кармана пыльный леденец, кидает в рот и глотает, не жуя.

Гляжу на него почти с ужасом. Глотать железяку?! К чему угодно был я готов, отправляясь в путешествие по улице Маяковского, но только не к этому. Что за нелепый, шутовской подвиг требуют от меня совершить?

- Единственная дверь, к которой подходит этот ключик, внутри тебя, объясняет старьевщик. - Больше не для чего он не годится: хоть в карман его клади, хоть на шею вешай, хоть в задницу суй.

Зачарованный его речью, кладу ключ в рот. Языком ощущаю металлический привкус и, совершив над собой нечеловеческое волевое усилие, проглатываю вещицу. Почти сразу, где-то на полпути в пищевод ключик перестает быть вредным для здоровья инородным предметом, угодившим в недра нежного организма, и становится чем-то иным. Чем - не знаю. Но, мгновение спустя, не представляю уже, как жил прежде без этой таинственной штуковины.