Зиновий Юрьев - Дальние родственники

- Это... когда это случилось?

- Да совсем недавно.

- Такая быстрая поправка... она...

- Я был поражен, повторяю, глазам своим не верил.

- И как вы это объясняете? То есть я хочу сказать...

- В том-то и дело, что никак не могу объяснить. Накануне еле ползал, а назавтра принимает гостей и после этого...

- Да нет, никакой тут связи, конечно, быть не может. Просто так уж совпало...

- А вы этих гостей не видели?

- Нет.

- А у него часто бывали посетители?

- Да нет, насколько я знаю, ни родных у него, ни близких, один внук...

- Как вы считаете, Юрий Анатольевич, если бы вдруг Харин решил уйти, уехать куда-то, он мог бы сделать это? Я имею в виду его физическое состояние.

- В последние дни - да. Но насколько я знаю, ему и ехать не к кому, да он и чувствовал себя здесь как дома.

- Гм... Скажите, Юрий Анатольевич, по вашему мнению, мог Харин уехать куда-нибудь, ну, допустим, к внуку, никого не предупредив?

- Нет. Он на редкость деликатный человек. Знаете, из таких, что даже умирая, обязательно извинятся за причиняемые хлопоты.

- А... голова у него... Знаете, я в прошлом году разыскивал пожилую женщину, ее муж прибежал к нам, взволнованный, на секундочку, говорит, ее оставил около булочной. А она, оказывается, села в троллейбус, а где живет, не помнит.

- Возрастная дементность.

- Да, да, муж еще какую-то болезнь поминал....

- Болезнь Альцгеймера, наверное.

- Правильно, точно. Представляете, она села на троллейбус у Белорусского вокзала, а нашли мы ее только вечером в Северном порту... Внизу, у причалов. Седенькая такая старушка, спокойная. Мне уж потом муж рассказал, что до пенсии она секретарем парткома какого-то министерства была. Когда я ее вез, спрашиваю:

"А как вы сюда попали?"

А она так спокойно на меня посмотрела, даже как бы укоризненно. И спрашивает:

"А куда я попала?"

- Вот так. Да-а... Значит, у вас никаких идей в отношении Харина Владимира Григорьевича нет?

- Нет. Я уж и так и сяк и эдак прикидывал, примеривал ни одной ниточки, ни одного хвоста.

- Вы сказали, что у него нет ни родных, ни близких. Почему вы так уверенно говорите?

- Видите ли, может, в больнице, где как бы больничный конвейер, врач не имеет возможности так близко познакомиться с больным. Тем более... привязаться к нему. А здесь... Юрий Анатольевич пожал плечами. - Здесь как дом. Как семья. И ссоришься, и миришься, и хоронишь...

- Я понимаю, - сказал старший лейтенант. Странный парень, подумал он, но подумал уважительно. Находиться постоянно среди стариков... Нет уж, искать их - это дело другое. - Я понимаю, - еще раз повторил он. - Как вы думаете, стоит мне поговорить с его соседом по палате?

- С Лузгиным? Вряд ли он знает больше, чем я вам рассказал. К тому же как раз он страдает болезнью Альцгеймера. В начальной, к счастью, стадии, но тем не менее иногда у него случаются провалы в памяти.

- Спасибо, доктор. Вы действительно проверяли, ушел ли он в пижаме?

- Да. Вся одежда на месте.

- Гм... Спасибо еще раз.

Доктор вышел, и старший лейтенант подумал, что года два-три назад он уже впадал бы в панику - старичок-колобок выкатился так ловко, что и следов нет. Но по невеликому своему еще опыту он знал, что раньше или позже в гладком с виду клубке обязательно отслаиваются какие-то ниточки. Дергаешь за концы - не то, не то, не то, а потом, глядишь, что-нибудь обязательно и распутывается. Конечно, в детективных фильмах все интереснее бывает, но то ж искусство. В жизни главное терпение.

Что за чертовщина, откуда берется этот бригадмилец, он же не спал, глаза не закрывал. Ефим Львович подмигнул заговорщицки и сказал:

- Виктор Иваныч, я тут дуэт привел, они за дверью.

- Дуэт? - старший лейтенант посмотрел на художника и наморщил лоб.

- Простите старого дурака, - легко засмеялся Ефим Львович, - привыкаешь и забываешь, что для других это может быть китайской грамотой. Есть у нас две дамы, две Маргариты, Маргарита Давыдовна и Маргарита Степановна, они всегда вместе, играли всю жизнь в одном театре, вот их и прозвали дуэтом.

- А почему...

- Вчера утром, когда я увидел, что приятели внука Владимира Григорича идут к нему, я заметил во дворе дуэт. Причем сидели обе Риты на скамеечке у проходной.

- Понимаю. Кстати, когда я сюда шел, никого в проходной не было. А вообще-то есть здесь какой-нибудь сторож, вахтер?

- Не знаю, говорят, когда-то был, а сейчас нет.

- И что же, любой может зайти и выйти?

Ефим Львович засмеялся:

- Мы, товарищ старший лейтенант, старики, но не заключенные.

- Ладно, пригласите, пожалуйста, ваш дуэт.

В библиотеку вошли две дамы. Одна была высока, величественно полна, на гордо откинутой седой голове красовалась старомодная прическа с пучком. Виктор Иванович почему-то сразу решил, что это Маргарита Давыдовна. Вторая Рита была поменьше, потоньше, с птичьим печеным личиком и живыми насмешливыми глазками. Методом исключения эта должна была быть Маргаритой Степановной.

- Добрый день, прошу прощения, что побеспокоил вас. Старший лейтенант Кравченко Виктор Иванович.

- Маргарита Степановна Волгина, - тоненьким, надтреснутым голоском сказала величественная дама.

- Маргарита Давыдовна Криль, - пробасила худенькая.

Как же все сложно бывает устроено, хмыкнул про себя Виктор Иванович. А майор прав: вы, говорит, не блохи. Не прыгайте, идите к цели спокойно и настойчиво. Как к ним обратиться вместе? Женщины? Говорят, это некультурно, хотя, если разобраться, почему? Они же действительно женщины. В классической литературе говорят "сударыни", но классикам хорошо, а сейчас сударынь нет. Гражданки - слишком официально. Товарищи - как на собрании.

- Маргарита Давыдовна, Маргарита Степановна, если я правильно понял, вчера утром вы видели, как через проходную прошли двое молодых людей. Как потом выяснилось, они шли к Владимиру Григорьевичу Харину.

- Почему потом? - усмехнулась Рита маленькая. - Мы сразу знали, что они к Харину. Они ведь уже второй раз явились, а у нас тут все все о всех знают. Недостаток впечатлений и новых лиц. Тут можно о себе узнать от других и то, что сам не знаешь.

- Зато скелеты у нас у всех сияют, - усмехнулась Рита большая.

- В каком смысле? - удивился старший лейтенант.

- В прямом. Все косточки перемыты.

- Гм... Понял. Так что вы можете сказать об этих посетителях?

- Он - в джинсах и джинсовой рубашке, - деловито пропищала Рита большая. - Она - в брюках светло-голубого цвета и кофточке с короткими рукавами в тон. Оба лет двадцати четырех - двадцати пяти.

- Вам и Шерлок Холмс мог бы позавидовать.

- Шерлоку Холмсу здесь делать нечего, - пожала плечами Рита большая. - За полчаса его разобрали бы здесь на части, промыли, как я уже сказала, каждую косточку по отдельности и кое-как собрали. Он о себе того бы не знал, что бы мы о нем за эти полчаса узнали. Оказалось бы, что играет он на скрипке неважно, скрипку приобрел по дешевке у скупщика краденого, нюхает тайно кокаин, задолжал доктору Ватсону... Деточка, - повернулась она к Рите маленькой, - сколько он задолжал доктору Ватсону?