Николай Гомолкo - Шестой океан

— Папа, смотри, моторка! — крикнул Олег.

— Ну так что? Ты лучше наблюдай за трубкой, — ответил отец. — Не видишь, она начинает светиться.

— Не может быть! — не поверил мальчик. — Это тебе кажется. От солнца это…

Но все же он стал внимательно присматриваться к трубке. Правда, она светилась и с каждой минутой все сильнее. От чего бы это? Мальчик попросил отца объяснить.

— Ты в озеро лил керосин, а я с той же целью сыпал радиоактивный порошок. Хорошо, что наше озеро соединено прямо с Камышинкой. На реке от твоего керосина уже бы и следа не осталось. А мой порошок можно отыскать всюду! Он ионизирует газ в трубке, и она светится. Видишь, какая штука…

Только теперь Виктор Сергеевич оглянулся на моторку. Она стремительно приближалась к ним. Еще минута — и лодки столкнутся…

Но столкновения не произошло. Мотор вдруг заглох, и белоснежная лодка тихо закачалась на воде.

— Виктор Сергеевич Дрозд! — послышалось из моторки.

Отец Олега вздрогнул от неожиданности. И на этом озере сюрприз! Он затормозил лодку, присмотрелся к незнакомым. В моторке сидело двое. Один в тельняшке, усатый, второй — молодой, худощавый, в форме связиста.

Лодки сблизились. Олег затаил дыхание. Что-то похожее на испуг мелькнуло в его глазах.

— Я вас слушаю, товарищи, — произнес Виктор Сергеевич и виновато добавил: — По-видимому, мы… — он посмотрел на Олега, — снова нарушили какие-то законы…

— Вам телеграмма! — сказал мужчина в форме связиста. — Мне поручено вручить вам лично в течение трех часов.

Виктор Сергеевич насторожился. Что там за телеграмма, если черт знает куда послали людей, чтобы найти его?

Он развернул телеграфный бланк. В глаза бросился гриф: «Правительственная». К груди подкатила горячая волна, приятно обожгла сердце.

— Большое спасибо, товарищи, за хлопоты, — сказал он, — Признайтесь только, пожалуйста, откуда вы дознались, что я здесь?

— Хо! Откуда! — рокочущим баском заговорил связист. — Дознались! Нам Виктор Машук сказал…

Олег даже подпрыгнул:

— Витька-Водяной?

— Он самый. А ты уже, видать, познакомился с ним? Хороший малый. Отчаянный! — И, глянув на Виктора Сергеевича, человек в тельняшке проговорил: Желаем, товарищ Дрозд, успешно летать в нашем небе.

— Спасибо, друзья!

Моторка глухо затрещала и, круто взяв в сторону, пошла к песчаной косе. За ней бешено бурлила вода, пучилась белая пена.

Олег подбежал к отцу, взял у него из рук телеграфный бланк. Одного короткого мгновения было достаточно, чтобы уразуметь текст телеграммы.

— Здорово! — У него даже дух перехватило от радости. — Папа, что же это значит?

Виктор Сергеевич смахнул со лба пот и, оглядывая синие дали озера, торжественно произнес:

— Начинается новое путешествие, сынок, — потом деловито добавил: — А ну, давай скорей моторчик. Надо наладить и — быстрей домой!

На обратном пути Олег все время смотрел на небо, надеясь увидеть Малую Луну. Она уже летала, строилась для посланцев Земли, для его отца… Вот времена настали — сказка!

«Старая черепаха» с двумя путешественниками стремительно летела навстречу заходящему солнцу.

Генерал Коллинг был недоволен. Каждый день в главное разведывательное бюро приходили вести одна хуже другой. Провал — то в Чехословакии, то в Румынии. А сегодня вдруг повстречала беда агентов, направленных в Литву. Не успели они приземлиться на парашютах, как тут же были схвачены.

«Идиоты, ослы! — ругал их мысленно генерал. — Ничего нельзя доверить. Хоть сам собирайся в Россию…»

Коллинг зло сплюнул и нервно забарабанил пальцами по столу. Ему лет под сорок. Это высокий, широкоплечий мужчина, со смуглым, слегка огрубевшим лицом. Один глаз чуть-чуть приплюснут, будто генерал хитро щурится. С этим глазом связана целая история, о которой не любит вспоминать Коллинг. Случилось это более десяти лет назад. Любимец фортуны, он вел разгульную, безалаберную жизнь. И вот однажды, во время уличной стычки, ему выбили правый глаз и крепко покалечили лицо.

Коллинг — большой фантазер, но в то же время и человек дела. Он считает, что в жизни нельзя верить в какие-то высокие идеалы, и целиком надеется только па самого себя.

Он ездил добровольцем на войну в Корею, навестил Вьетнам. Тогда-то заметили его влиятельные круги главного города Штатов, и он быстро стал продвигаться по служебной лестнице. Сейчас генералу доверен самый ответственный отдел разведывательного бюро — так называемый «Бостонный».

Кабинет генерала — длинный, как вагон. Хаотично, как попало расставлена мебель из красного дерева. У стен — шкафы, тесно набитые книгами в богатых переплетах. На столе разбросаны журналы, газеты.

Просмотрев деловые бумаги, генерал поднял трубку телефона.

— Хелло, полковник! Как у вас с подбором кандидатуры? Кого рекомендуете? Остановились на Назарове? Не подведет? Пришлите его ко мне. Да-да, я лично проинструктирую его.

Резкие переходы с низких нот на высокие придавали голосу Коллинга решимость и самоуверенность. Генерал провел рукой по тяжелому подбородку, самодовольно оглядел себя в зеркале-стене и снова углубился в бумаги.

В кабинет грациозной походкой вошла девушка, исполняющая обязанности секретаря. Платье на ней легкое, кокетливое.

— Сэр, мистер Назаров просит аудиенции.

— Пусть войдет! — приказал генерал.

Она скрылась за дверью.

И вот в кабинет вошел круглолицый, розовощекий человек со светлым макинтошем, элегантно перекинутым через левую руку. Пристальный, присматривающийся взгляд, пухлые губы, высокий открытый лоб все какое-то картинное. Подойдя к генералу, он молча поклонился, снял шляпу и сел в кожаное кресло.

— Вы уверены в успехе, сэр? — не отвечая на приветствие, спросил генерал.

— У меня нет никаких сомнений, генерал, — ответил Назаров, рассматривая узор персидского ковра на полу.

— Человек силен, как зверь. — хитростью! Хитрость вам понадобится на каждом шагу. Вы знаете: большинство наших людей в России провалилось. И вас может постичь такая же участь. Если вы не хотите, чтоб вас точили черви, подготовьтесь к операции серьезно.

— Операция подготовлена, генерал, — медленно проговорил Назаров. Промашки не будет.

Коллинг поднял голову и, сощурившись, принялся рассматривать агента. Назарову даже стало как-то не по себе.

— Давно вы покинули Россию? — спросил генерал.

— В тысяча девятьсот сорок втором году. Потом служил в гитлеровских войсках, в карательных отрядах. После войны был милостиво приглашен в Штаты.

— Почему вы так невзлюбили красных?